Прошло пять лет. Ольга стояла на крыльце приюта в простом светлом платье и наблюдала, как в саду резвятся дети. Их собралось больше, чем когда-либо — почти пятьдесят. Кто-то увлечённо рисовал мелками, кто-то мастерил кормушки, а кто-то обучал младших завязывать шнурки.
Под старой яблоней сидел Сергей Николаевич и вслух читал малышу, недавно потерявшему маму. Взгляд мужчины отражал болезненную тоску и одновременно тихую радость. Ирина неспешно прогуливалась по саду с фотоаппаратом — она давно ведёт страницу приюта, устраивает фотовыставки, рассказывает истории детей.
В одном из альбомов — старая фотография: Ольга у ворот, впервые держащая в руках ключ. С той самой встречи у нотариуса всё и началось. Ольга подняла глаза к небу.
Лёгкий ветерок коснулся её волос. Казалось, где-то за облаками наблюдает мама — не строго и не громко, а с нежной, спокойной улыбкой. Из дома вышел семнадцатилетний подросток.
Ольга вспомнила, каким он пришёл три года назад — злым, колючим, молчаливым. Сейчас он подошёл к ней, смущённо протягивая лист бумаги: — Я… поступил. На социальную работу.
Хочу тоже помогать таким, как мы. Ольга крепко прижала его к себе. — Горжусь тобой. Он скромно улыбнулся и побежал обратно в дом. Она осталась одна на крыльце.
Оглянулась вокруг: её дети, её друзья, её дом, её судьба. Всё это — её осознанный выбор. Не мстить. Не ожесточаться. Не убегать. А остаться. Оставаться и стать корнями для тех, у кого их никогда не было. Ольга глубоко вдохнула вечерний воздух.
— Спасибо, мама. За силу. За сердце. За то, что я — твоя дочь. Затем закрыла глаза… …и с лёгкой улыбкой направилась вперёд — в новый день, в жизнь, которую она не получила, а сама создала. Конец.