В этот момент в коридоре хлопнула входная дверь, и раздался бодрый голос Данила:
— Девчонки, я горячий багет принёс! Сейчас чайку попьём!
Он вошёл в спальню с широкой улыбкой, но та мгновенно исчезла с его лица, когда он увидел Марту — бледную от гнева — и нахмуренную Оленьку.
— Даня, — обратилась Марта к мужу, нервно теребя пальцами край блузки, — почему твоя сестра снова копается в моих вещах? Мы же уже говорили об этом месяц назад, когда она без разрешения взяла мой кашемировый шарф и вернула его прожжённым сигаретой.
Данило смущённо почесал затылок, переводя взгляд то на жену, то на сестру. Он вновь оказался между двух сторон и попытался уладить конфликт привычным способом — сгладить углы. Но этим только усугубил ситуацию.
— Марточка, ну не кипятись. Оленька просто молодая ещё, хочет выглядеть красиво. Примерила что-то — не велика беда. Она же не украла ничего. Девочкам нравится наряжаться.
— Данило! Это не «нарядиться», это элементарное отсутствие воспитания! — вскрикнула Марта и бросила блузку в корзину для белья. Было ясно: надеть её снова она уже не сможет. — Она натянула её прямо на голое тело! В ней вспотела! Ты бы стал носить чужие трусы только ради примерки?
— Фу, Марта! Ну ты сравнила… — поморщилась Оленька. — Я ведь тебе родня, а не какой-то сосед. И вообще я перед выходом помылась, так что нечего меня грязью поливать.
— Так! Хватит! — поднял руки Данило в примирительном жесте. — Давайте успокоимся. Марта, я поговорю с ней отдельно. Оленька, правда нельзя брать чужое без разрешения. Пойдёмте пить чай пока багет тёплый.
Но Марта отказалась присоединиться к чаепитию и заперлась в спальне. Руки у неё дрожали от злости и бессилия: подобные ситуации случались раньше неоднократно, но сегодня золовка перешла все границы дозволенного. Раньше исчезали мелочи: колготки пропадали без следа, заколки оказывались у Ларисы или губная помада вдруг всплывала у свекрови в сумке со словами: «Ой, Оленька мне дала попробовать… сказала тебе цвет не подошёл».
Марта подошла к туалетному столику стереть макияж и вдруг заметила баночку дорогого ночного крема из Европы — тот самый подарок двухмесячной давности. Крышечка была закрыта неровно; внутри зияла глубокая выемка как будто кто-то зачерпнул ложкой; на краю остался отпечаток тонального средства темнее обычного оттенка.
— Нет… это уже перебор… — прошептала она себе под нос.
Она вышла на кухню: там Данило с Оленькой спокойно пили чай с багетом и болтали о чём-то пустяковом.
— Оленька… — голос Марты прозвучал устало и жёстко одновременно. — Ты трогала мою косметику?
Золовка даже глазом не моргнула; продолжая жевать багет:
— Ну да… слегка подправилась по дороге с работы: лицо поплыло немного… У тебя же тут всё как в магазине стоит… Что тебе жалко капельку крема да пудры? Всё равно до конца срока годности половину выкинешь…
— Ты залезла туда грязными руками! — голос Марты задрожал от возмущения и отвращения одновременно. Её подташнивало при мысли об этом.— Это негигиенично! Там теперь микробы кишат! Ты вообще понимаешь: косметика такая же личная вещь как зубная щётка!
— Ой ну началось опять… — закатила глаза Оленька и повернулась к брату за поддержкой.— Даня скажи ей что-нибудь… Она себя ведёт как будто мы в реанимации какой-то… Бактерии-микробы… У меня кожа чистая между прочим – никакой заразы нет…