Он жил ради этих мимолётных встреч в коридорах между парами — ради тех секунд, когда мог незаметно наблюдать, как на солнце переливаются её каштановые волосы, как сверкают её большие глаза с оленей нежностью. И если вдруг она замечала его взгляд и губы Ангелины растягивались в ленивой, чуть насмешливой улыбке — для Богдана этого было вполне достаточно.
Но всё изменилось, когда ему исполнилось девятнадцать: трагедия унесла жизни его родителей, и он остался один в опустевшей квартире. Друзья пришли поддержать его — среди них была и Ангелина. Они долго молчали вместе, пока гости один за другим не начали расходиться. В какой-то момент он понял: осталась только она. Щёки девушки порозовели от вина, глаза сияли влажным блеском. Он разрыдался у неё на плече, а она обнимала его, гладя по голове и плача вместе с ним.
— Ты не один, Богдан. Я рядом. Если хочешь… я останусь.
В тот вечер он целовал её губы — и она не отстранялась. Горечь утраты растворялась в тепле её прикосновений. Боль становилась тише в её объятиях, словно каждое движение её рук зашивало прорехи в его душе.
Через полгода после начала их отношений Ангелина появилась у него на пороге со слезами на глазах и сумкой вещей после очередной ссоры с отцом. Пьяный и раздражённый родитель кричал ей вслед, что устал от неё и пусть убирается куда подальше. (Семейная атмосфера у Ангелины никогда не отличалась гармонией.) Богдан сразу впустил её — он уже не раз предлагал ей переехать к нему.
Они прожили вместе два года. Богдан даже не задумывался о том, что ей просто негде было жить — он был уверен: это любовь! Но со временем Ангелина всё чаще выражала недовольство происходящим. Он был обычным парнем на старте своего пути, а ей хотелось блеска и яркой жизни без ограничений. Богдан клялся себе: однажды он обеспечит ей всё это… но пока сам ещё не знал как именно. Однако ждать она больше не собиралась.
О своём решении она сообщила ему по телефону прямо посреди рабочего дня.
— Нам нужно расстаться. Я больше не хочу быть с тобой.
— Что?.. Ангелина, почему?
Богдан судорожно перехватил телефон другой рукой; он стоял у входа в шахту, где трудился каждый день. Гул из глубины вдруг стал далёким и глухим — словно звук проходил сквозь толщу воды. Голос девушки звучал отчуждённо:
— Я тебя больше не люблю.
— С каких это пор? Ещё вчера всё было хорошо!
— Для тебя! Пойми наконец: мы слишком разные люди! Тебе хватает того малого, что есть рядом со мной — ты счастлив хоть в шалаше! А мне нужно другое: я хочу красивую жизнь, путешествия, уход за собой… хорошие вещи! А не превращаться к тридцати годам в измученную домохозяйку без копейки за душой на кухне с детьми! Ты же знал это! Я столько раз намекала тебе… пыталась подтолкнуть… А ты упорно продолжаешь работать на этой своей грязной шахте и ничего менять даже не пробуешь!
— Я изменюсь! Ради тебя сделаю всё возможное! Только прошу тебя — останься!
— Нет смысла… Ты ничего менять не станешь, Богдан! Ты из тех людей, кто довольствуется малым…
— Но я люблю тебя!.. Ради тебя я готов на всё!
— Мне это больше ни к чему… У меня к тебе ничего нет… Всё закончилось… Не звони мне больше… Вещи я уже забрала…
И когда Богдан отчаянно выкрикнул «подожди!», вызов оборвался — Ангелина сбросила звонок и больше трубку так и не взяла ни разу. Единственное напоминание о ней осталось — гора плюшевых мишек да зайцев да прочих зверушек; она обожала их собирать… Видимо потому что в детстве игрушек было мало…
***
— Даже думать забудь о том чтобы бегать за ней снова! Ушла? И отлично! Найдётся ещё нормальная девушка — та самая настоящая… которая будет ценить тебя самого, а не только свои желания!
Ростислав методично собирал по комнате мягкие игрушки Ангелины – те самые зверушки из плюша – которые Богдан так ни разу за полгода после расставания так и не решился убрать сам. Именно Ростислав настоял тогда: пора избавиться от всех следов прошлого…