Оксана сидела на краю ванны, не отрывая взгляда от теста с двумя полосками. Семнадцать лет, второй курс колледжа, впереди — целая жизнь… и вдруг такое. Пальцы подрагивали, а в голове крутилась одна-единственная мысль: «Как сказать Галине?»
Галина всегда гордилась тем, что держит дочь в строгости. «Я тебя растила не для того, чтобы ты всё пустила под откос», — часто повторяла она. И вот теперь…
Что теперь делать? К кому идти сначала — к матери или к Богдану?
Вечером после занятий она подошла к нему. Реакция Богдана оказалась вполне ожидаемой:
— Конечно, избавляйся. Что тут обсуждать? Нам ещё учиться и учиться.
— Я не собираюсь этого делать, — её голос прозвучал неожиданно решительно.
— Тогда без меня, — он пожал плечами. — Я не готов становиться отцом.
Ночью она так и не сомкнула глаз — прокручивала в голове возможный разговор с матерью. Весь следующий день собиралась с мыслями. Обычно Галина возвращалась около семи вечера, и каждый звук на лестнице заставлял Оксану вздрагивать. Сердце бешено колотилось где-то у самого горла, ладони были влажными от волнения. В шесть она начала греметь посудой на кухне — готовила ужин как обычно, стараясь притвориться, будто всё идёт своим чередом.
Раздался щелчок замка и стук каблуков по полу. Мать всегда носила туфли на шпильке — говорила, что это отличает уверенную женщину.
— Что у нас на ужин? — Галина вошла на кухню, снимая по пути серьги. — Такой день был…
— Мам… — голос Оксаны прозвучал чужим даже для неё самой. — Нам нужно поговорить.
Что-то в интонации дочери заставило Галину остановиться. Она медленно опустилась на табуретку и пристально посмотрела ей в глаза.
— Я… — Оксана сцепила пальцы так крепко, что костяшки побелели. — Я беременна.
Повисла тишина: только часы тикали да холодильник гудел монотонно в углу кухни. А потом раздался глухой хрип:
— Что-о-о?
Галина поднялась с места медленно и натянуто, словно внутри неё распрямлялась пружина ярости. Её лицо исказилось до неузнаваемости.
— Ты… — она схватила дочь за плечи так сильно, что ногти впились в кожу сквозь ткань одежды. — Ты меня опозорила! Всю мою жизнь перечеркнула! Ты… малолетка!
Оксана попятилась назад, но мать резко толкнула её к выходу из кухни и вслед за ней бросила рюкзак – тетради рассыпались по полу веером.
— Убирайся! К своему ухажёру катись! Чтобы я тебя больше…
Щелчок замка прозвучал как гром среди ночи.