— Только осмелься перечить мне, — прорычала мачеха, — в моём доме я главная, и пусть никто не думает иначе! Ты меня еще совсем не знаешь…
— Тамара, — сквозь слёзы звала Оля в трубку, — ты в курсе, что сделала жена папы? Она меня за волосы таскала! Словно в прямом смысле! Тамара, забери меня отсюда, я умоляю! Что значит «ты останешься у отца до лета»? Почему так? Тамара, неужели ты позволишь какой-то чужой женщине издеваться надо мной? Тамара, неужели ты меня не спасёшь? О каком перевоспитании речь?!
***
Развод родителей стал для Оли настоящим потрясением. В свои четырнадцать она почувствовала, что мир, казавшийся таким прочным, вдруг развалился на куски.
Сердце рвалось от боли и непонимания, а в голове лишь один вопрос метался:
«Почему?». Как часто бывает в подростковом возрасте, Оля искала виновных вне себя. Казалось, кто-то обязан быть ответственным за разрушение её счастливой жизни. И первой, кто оказался объектом её ярости, была Тамара. Оля устраивала истерики, хлопала дверьми и огрызалась по любому поводу.
Она думала, что подобным образом сможет вернуть прошлое, заставить родителей помириться и снова стать семьёй. Но от этого становилось только хуже.
— Ненавижу тебя! — кричала мать Оля, рыдая навзрыд, — всё это твоя вина! Ты разрушила нашу семью! Не могла уговорить папу? Теперь я без отца?! Тамара молча выслушивала все упрёки. Даже не пыталась оправдываться — ведь некоторые подробности их с мужем личной жизни девочке лучше не знать. Тамара хорошо понимала, что сейчас Оле тяжело, ей необходимо выпустить наружу свои чувства. Но каждое сказанное ребёнком слово причиняло ей глубокую боль.
— Дорогая Олечка, — старалась её успокоить Тамара, — пойми, так получилось. Я тоже очень переживаю, но изменить уже ничего нельзя.
— Нет, можно! — упрямо отвечала девочка, — вы обязаны помириться! Верните всё, как прежде! Тамара с грустью вздыхала и качала головой. Она знала, что этого не сделать.
Развод был неизбежен, и чем скорее Оля примет этот факт, тем проще ей будет жить дальше. Между тем Оля, словно целенаправленно, продолжала выводить мать из себя.
Пошли тройки в школе, плохое окружение, побеги из дома. У Тамары опускались руки: как справиться с дочерью? Как объяснить единственному ребёнку, что в разводе она не виновата? После очередной бурной ссоры Тамара, устав от бесконечных слёз и обвинений, сказала Оле:
— Знаешь, Оленька, я больше не могу справляться. Мне тяжело это говорить, но, думаю, тебе будет полезно какое-то время пожить с отцом. На мгновение Оля даже перестала истерить:
— Что? Ты хочешь, чтобы я ушла? Ты меня выгоняешь!? — Нет, милая, я не выгоняю. Просто полагаю, что смена обстановки тебе пойдёт на пользу. Может, отец поможет тебе понять, что так себя вести нельзя. Оля без слова убежала в свою комнату и захлопнула дверь. Вот так! Мать разрушила их семью, лишила её отца, а теперь и выгоняет!,Павел Викторович, не желая продолжать пребывать в одиночестве, вскоре решился на второй брак. Его новой супругой стала Лариса, с которой он встретился на заводе, где оба работали. Она была бригадиром в сборочном цехе, а он — слесарем.
Лариса была женщиной с солидной наружностью, волевым выражением лица и прямым взглядом, в ней ощущалась внутренняя сила и уверенность. Коллеги характеризовали её как строгую, но справедливую. Она не переносила безделье и халатность, при этом всегда была готова поддержать тех, кто действительно нуждался в помощи.
К тому же, у неё уже были двое сыновей-одногодок — Денис и Игорь. После короткого разговора с бывшей женой Павел Викторович привёз Олю к Ларисе домой, предупредив вторую супругу заранее.
— Оля, это Лариса, моя жена. Теперь ты будешь жить вместе с нами, — сказал Павел Викторович, обнимая дочь за плечи. Лариса подошла к Оле и протянула ей руку.
— Привет, Оля. Надеюсь, нам удастся подружиться. Оля глядела на Ларису с недоверием. Её не устраивала женщина, занявшая место матери. Она ощущала себя чужой в этом доме.
— Здравствуйте, — отозвалась Оля, отворачиваясь.
— А вот мои сыновья, Денис и Игорь. Они чуть моложе тебя, — добавила Лариса, указывая на мальчиков. Денис и Игорь подошли и с интересом уставились на Олю.
— Привет, — произнесли они вместе. Оля промолчала, молча вошла в дом и захлопнула дверь. Лариса вздохнула. Она понимала, что между ней и Олей предстоит нелёгкая задача наладить контакт. Однако она не собиралась отступать.
— Не волнуйся, Вань, всё наладится, — сказала Лариса, положив руку на мужское плечо. — Просто нужно дать ей время. Вечером за ужином Лариса попыталась завязать разговор с Олей.
— Как тебе здесь? Нравится дом? — спросила она. — Нормально, — коротко ответила Оля, не поднимая глаз от тарелки.
— Что предпочитаешь есть? Может, приготовить что-нибудь особенное? — Мне всё равно, — пробурчала Оля. Денис и Игорь обменялись взглядами. Никто из них не позволял себе открыто хамить матери. Лариса вздохнула и решила сменить тему.
— Завтра выходной, утром пойдём в огород. Грядки нужно будет прополоть. Поможешь? — Не буду, — ответила Оля твёрдо.
— Почему? — Не хочу. Я не согласна! Лариса начала раздражаться. Она не привыкла к такому тону. — Оля, понимаю, что тебе тяжело, но ты должна уважать нас, — сказала Лариса строго.
— Ты живёшь у нас, и тебе нужно соблюдать правила. Оля молча доела ужин и ушла в свою комнату. Павел Викторович беспокойно смотрел на жену. Он понимал, что между ними назревает конфликт.
— Может, стоит поговорить с ней? — предложил он.
— Она сейчас в состоянии… — Нет, Ваня, я сама займусь этим, — ответила Лариса решительно. — Я знаю, как воспитывать детей. Она должна понять, что жизнь — это не только капризы и истерики, а труд и уважение к другим. — Наташ, она просто очень переживает, — начал Павел Викторович. — Во-первых, она доселе не простила мне развода с Тамарой. Во-вторых, она не привыкла к тяжёлому труду. В огороде была всего пару раз и с землёй обращаться не умеет. Наташа, пожалуйста, не будь с ней слишком сурова. Дай ей время освоиться…
Лариса молча кивнула, но мысленно сделала выводы. Ей было безразлично к чувствам падчерицы. Либо Оля живёт по её правилам, либо уходит. Поблажек Лариса не делала никому: ни собственным детям, ни чужим. Оля быстро осознала, что жизнь у мачехи будет далека от лёгкости.
После конфликта за ужином она решила не задерживаться с отцом. Собрав вещи в рюкзак, девушка выбралась через окно, аккуратно перелезла через невысокий заборчик, чтобы не создавать шума, и отправилась по просёлочной дороге в сторону Черновцов. Она рассчитывала поймать попутку и спокойно добраться домой.
Деньги у неё были — мать дала немного на дорогу. Ольгу в тот вечер никто не искал. Лариса думала, что падчерица спокойно сидит в комнате, а Тамара была уверена, что дочь у бывшего мужа.
Дом Оля достигла только с рассветом, и то благодаря доброму дальнобойщику — он ночью ехал в Черновцы, увидел одинокую фигуру на обочине и согласился подвезти. Дома девушка устроила материи настоящий скандал.
— Я не понимаю, зачем ты меня туда отправила? — кричала она.
— Чтобы надо мной издевались? Решила чужая тётка меня перевоспитать? Ты знаешь, как там со мной обращались? Как с прислугой! Почему я должна полоть грядки и работать на чужом огороде? Мне это не нужно! Я не прислуживаю никому. Я больше не поеду к отцу!
Тамара лишь поджала губы, не став спорить. Она надеялась, что дочь извлечёт урок из этой краткой поездки, но Оля не собиралась меняться. Более того — она стала ещё более капризной, провоцируя конфликты ежедневно: то требовала карманных денег, то просила разрешения ночевать у какого-то нового друга — парня старше её на восемь лет.
Тамара не знала, как справиться с дочерью. Перетерпев две недели, она вновь позвонила бывшему мужу. — Ваня, я справиться не могу, — призналась честно. — Давай попробуем действовать вместе! Может, в лагерь её отправим, сменит обстановку, будет с ровесниками. Может, одумается.
— Не уверена, — промолвил Павел Викторович. — Но что-то делать нужно, — вздохнула Тамара. — Ты живёшь спокойно, спишь ночью, домой возвращаешься без страха. А я устала. Нет сил бороться с ней! Ваня, у меня складывается впечатление, будто в неё вселился демон. Она неуправляема и не слушается меня. Может, попробуем снова? Может, ты ещё раз заберёшь Олю к себе?
— Ты знаешь, не возражаю, — ответил Павел Викторович. — Но дело в том, что Лариса — строгий человек, и она не потерпит истерик. Если ты даёшь согласие на воспитание, я могу даже сегодня за ней приехать. Сразу предупреждаю: у нас не будет отдыха, у каждого есть обязанности, и у Оли они тоже появятся после переезда. Чтобы потом не было претензий — чтобы ты не говорила, что дочери навязывают труд. — Ладно, — махнула рукой Тамара.
— Труд ей только пойдёт на пользу. Если твоя жена сможет её перевоспитать, я буду только благодарна. Мне нужна передышка. — Понял, — согласился Павел Викторович.
— Я еду. Только не сообщай Оле, что я приеду, а то она сбежит. Мы потом её по всему Черновцам искать будем. Тамара дала дочери второй шанс, надеясь, что с помощью Ларисы у них получится вернуть её в нормальное русло.
***
В первый день после возвращения Оли в дом отца Лариса расставила все акценты. Она не стала тратить время на пустые разговоры и приветствия, а сразу приступила к делу.
— Слушай меня внимательно, — сказала Лариса, глядя прямо в глаза Оле. В её взгляде не было ни капли жалости, только решимость и суровая строгость. — В моём доме никто без дела не сидит. Если будешь жить здесь, придётся работать. Поняла? Оля, ошарашенная такой откровенностью, нерешительно кивнула. Она ожидала чего угодно, но не такого напора.
— Хорошо, — продолжила Лариса.
— Тогда слушай дальше. Подъём в шесть утра, завтрак и сразу на работу. Расскачаться в кровати до обеда не получится. У тебя есть обязанности, и выполнять их нужно хорошо. Работу Оле поручили быстро — кормить свиней, убирать за ними, кормить птицу — кур, уток и гусей. Потом полоть огород, орошать грядки, собирать сорняки. И самое главное — никаких поблажек.
Никаких «я устала», «не хочу», «не буду». Лариса наблюдала за Олей бдительно, не давая ни минуты расслабиться. Подъём с петухами, труд до изнеможения.
Оля была в шоке. Она никогда не сталкивалась с таким объёмом и тяжестью работы. Её руки болели, спина напоминала о себе, ноги гудели от усталости. Она чувствовала себя истощённой и несчастной. А Лариса не учитывала её страдания.
Она была убеждена, что труд — лучшее лекарство от лени и избалованности. Она хотела, чтобы Оля осознала цену хлеба и научилась ценить то, что имеет. Дети Ларисы — Денис и Игорь — тоже не сидели без дела. Они работающих по хозяйству и в огороде. Денис отвечал за дрова и воду, Игорь ухаживал за кроликами и козами.
Матери они не перечили, выполняли всё с первого раза. Оля с ними не общалась. Она думала, что те — мамкины любимчики, которые заглядывают в рот тирании и бегают перед ней на цыпочках.
— Ты только умеешь командовать! — однажды сорвалась Оля, обращаясь к Ларисе. — Ты меня ненавидишь! Лариса подняла бровь: — Почему ты так думаешь? Я не ненавижу тебя, Оля. Просто хочу, чтобы ты стала достойным человеком. Чтобы ты научилась работать и уважать других. Чтобы нос свой не задирала. Жизнь так щёлкнет, что потом мало не покажется. Ты эгоистка, думаешь только о себе и удобствах. — Не правда, я не эгоистка, — возмутилась Оля. — Ты злая. Несправедлива ко мне. — Может, и злая, — кивнула Лариса. — Но справедливая. Я хочу, чтобы ты поняла: жить нужно уметь, а не только требовать. Ты живешь в моём доме, ешь мою еду, поэтому обязана помогать. Это справедливо. Оля молчала, сердясь. Она не хотела признать, что Лариса права, но внутренне знала — так оно и есть. Лариса сама работала без устали. Возвращаясь с завода, женщина сразу бралась за домашние дела — доила корову, убирала за ней, не боясь испачкать руки и не жалуясь. Она готовила на всех — простые, сытные и вкусные блюда. Павел Викторович тоже старался помогать — чинил забор, колол дрова, косил траву — делал всё, что мог. Он видел, как устает жена, и стремился облегчить её труд. Оля, глядя на их старания, чувствовала себя лишней и не на своем месте.
Она не привыкла к такому ритму жизни и не понимала, зачем столько работать. Её притягивали отдых, прогулки с друзьями, просмотр телевизора. Вначале девушка пыталась саботировать работу: ленясь, делала вид, что не понимает требований, огрызалась на замечания, выполняла поручения спустя рукава, лишь бы от неё отстали.
Она надеялась, что Лариса устанет от сопротивления и оставит её в покое. Но Лариса не давала ни малейшего передышки, была непреклонна и требовала, чтобы Оля исправно исполняла свои обязанности.
Она понимала — падчерица испытывает её терпение и пытается сломить волю, но уступать не собиралась.
После того, как Оля вновь устроила скандал, отказавшись кормить свиней и заявив, что она не прислуга, Лариса не смогла больше терпеть. Ее терпение лопнуло.
— Ах ты, неблагодарная! — воскликнула Лариса, лицо ее покраснело от гнева, — я тебя кормлю, даю крышу над головой, а ты еще и капризничаешь! Тебе здесь ничего не нравится, все кажется тебе неправильным! Ты совсем не ценишь то, что имеешь! Не долго думая, поддавшись вспышке ярости, Лариса схватила Олю за волосы и легонько отхлестала ремнем. Не сильно, скорее с воспитательной целью, но достаточно ощутимо, чтобы Оля поняла, что переступила черту.
Это стало для Оли настоящим ударом. Она не предполагала подобного от мачехи. Она считала, что Лариса, хоть и строга, но справедлива и не поднимет на нее руку. Оля зарыдала, закрывая лицо руками.
— Я позвоню Тамаре! Я тебя ненавижу! — выкрикивала Оля сквозь слезы, — тебя посадят за рукоприкладство. Подожди, я тебе еще «насолю»! Лариса не испугалась угроз падчерицы. Хмыкнула: — Звони. Посмотрим, на что ты способна. Оля, охваченная гневом, взяла телефон и дрожащими пальцами набрала номер матери. Гудки тянулись мучительно долго. Наконец, в трубке прозвучал сонный голос Тамары. — Там, это я! Тут такое… Лариса совсем оборзела! — выдала Оля, не дав матери и слова вставить, — она… она…
— Оля, что произошло? Говори по существу, — перебила Тамара. Оля выложила все, не опуская ни одной детали, щедро сдобрив рассказ обидами и жалобами. Она надеялась, что мать, как всегда, встанет на ее сторону, упрекнет Ларису и пообещает разобраться. Но вместо этого в трубке наступила тишина.
— Там, ты чего молчишь? Ты слышала, что она мне наговорила? — Слышала, Оля, слышала, — устало ответила Тамара, — и знаешь что? Я думаю, Лариса поступила правильно. Оля опешила. — Что?! Ты серьёзно? Там, ты вообще на чьей стороне? — Я на стороне справедливости, Оля. И, честно говоря, ты давно заслужила подобное отношение. Сколько можно жить за чужой счет и думать, что тебе все должны? — Но, там…
— Никаких «но». До конца лета можешь даже не мечтать о возвращении домой. Поживи у отца, подумай о своем поведении. И постарайся хоть немного уважать тех, кто тебе помогает. Тамара положила трубку. Оля стояла посреди чужой кухни, сжав телефон в руке, и не могла поверить, что собственная мать заняла сторону ненавистной Ларисы. Мир вокруг рухнул.
***
Оля вздохнула и опустилась на кровать. Вчера мачеха заставила её перебирать старые вещи на чердаке, она бегала туда-сюда до позднего вечера. Ноги ныли, поясница отказывала. А теперь еще нужно было идти к поросятам, выпускать кур из курятника, приводить сараи в порядок.
Сначала Оля разозлилась, но спустя некоторое время успокоилась. Зачем скандалить зря? Это ничего не изменит. Лариса всё равно не позволит валяться на кровати, всё равно заставит работать. Так зачем сопротивляться? Оля вздохнула и направилась умываться.
Через три недели Оля смирилась со своим положением. Оказалось, всё не так уж плохо. Сначала она выполняла работу, а потом могла несколько часов отдыхать, пока мачеха с отцом на работе. Мальчишки оказались вовсе не противными — они показали ей замечательное место на речке с настоящей тарзанкой, где можно прыгать прямо в воду с середины реки.
Потом Оля начала проявлять инициативу. Как-то она решила приготовить обед. Долго листала кулинарную книгу, выбирая рецепт, и в конце концов остановилась на курином супе с домашней лапшой. Целый день она провела на кухне, старательно пытаясь всё сделать правильно.
Когда отец с Ларисой вернулись домой, их встретил аромат свежесваренного супа. — Что это у нас тут? — удивленно спросил отец, поднимая брови.
— Оля решила нас побаловать, — сказала Лариса, — очень неожиданно. И… приятно. Обед прошёл в тишине. Оля с тревогой следила за выражением лиц отца и мачехи.
— Вкусно, — наконец произнёс отец, откладывая ложку, — спасибо, Олечка. Лариса ничего не сказала, но её взгляд стал теплее, чем обычно. После обеда Оля мыла посуду, когда в кухню вошла Лариса.
— Спасибо за обед, — сказала Лариса слегка смущённо, — действительно вкусно. Оля улыбнулась. — Я старалась.
— Знаешь, Оля, я тоже не всегда права, — продолжала Лариса, — иногда я бываю слишком строга с тобой. Пожалуйста, прости меня, хорошо? Оля молча кивнула. Домой Оля вернулась совсем иной — мать сначала даже не узнала её. Она перестала устраивать скандалы, убегать из дома.
Вся домашняя работа легла на её плечи. Жизнь наладилась, чему Тамара была очень рада. В конце концов говорят же, что труд человека облагораживает.