Будильник громко прозвенел в половине седьмого утра.
Надежда поднималась с кровати и ставила чайник — кофе она не употребляла, отдавая предпочтение крепкому чаю с сахаром. До Коблево, где она трудилась, было около пятнадцати минут пешком.
Восемь лет она ходила по одному и тому же пути — мимо продуктового магазина, где торговала тётя Тамара, и мимо автобусной остановки с облупленной краской.
В Коблево каждое место было ей знакомо до мельчайших деталей: Ольга на соседнем кресле, постоянные клиентки, которые появлялись каждые три недели. Зарплата была обычной — двадцать две тысячи. Не слишком много, но вполне достаточно.
Для парикмахера, работающего в жилом районе, это считалось хорошим заработком. Этой суммы хватало на повседневные расходы, одежду, а иногда удавалось отложить три-четыре тысячи на отпуск или непредвиденные затраты.
Однако в семье мужа Алексея её скромные заработки воспринимали иначе. Свекровь Светлана и золовка Ирина были убеждены, что Надежда живёт в достатке и обязана делиться с родственниками. Каждый семейный праздник превращался в испытание — обязательно кто-то просил у неё деньги в долг.
— Ника, доченька, помоги бедной старушке, — начинала свекровь во время очередного воскресного обеда. — Давление мучает, а лекарства дорогие. Три тысячи бы хватило.
— Светлана Ивановна, у меня сейчас сложно, — отвечала Надежда, ощущая, как все взгляды обращались на неё.
— Да не может быть! — вмешивалась Ирина. — Ты же работаешь! Клиенты чаевые оставляют!
— Чаевые небольшие. Максимум пятьдесят гривен.
— А сбережения? — не отставала золовка. — Замужняя женщина обязана копить!
— Коплю. Но для нас с Алексеем.
Светлана вздыхала так громко и выразительно, что это было слышно соседям:
— Эх, молодёжь теперь какая-то… расчётливая. Раньше в семьях друг другу помогали. А сейчас каждый сам за себя.
Алексей в такие моменты молчал, но лицо у него становилось каменным. Надежда замечала — мужу было неловко за неё. Но он сам не спешил протягивать руку помощи.
После визитов гостей он долго ходил мрачным, отвечал коротко на вопросы.
— Почему ты маме не помогла? — спрашивал он перед сном. — Три тысячи — это для нас не деньги.
— Для нас, может, и нет, а для меня это существенная сумма, — отвечала Надежда. — У меня зарплата двадцать две тысячи, не забывай.
— Но ведь ты же что-то откладывала!
— Откладываю. На нашу семью.
— А мама не часть семьи?
Эти разговоры повторялись после каждого отказа. А отказов было немало. Ирина регулярно просила то на лекарства, то на детскую одежду, то на отпуск. Светлана жаловалась на пенсию, коммунальные платежи, лекарства. Иногда просили вместе — на семейные нужды, подарки, праздники.
— Ника, нам на дачу нужно, — говорила Ирина во время майских праздников. — Забор упал, соседи жалуются. Десять тысяч хватит.
— Ирина, таких денег у меня нет.
— Как нет? Ты же получаешь зарплату каждый месяц!
— Получаю. И трачу её на жизнь.
— А копить не пробовала? — ехидно спрашивала золовка.
— Коплю. Но не на чужие заборы.
После таких разговоров родственники обижались. Шептались между собой, что невестка скупая, считает каждую копейку, не ценит семью. Алексей становился угрюмым и раздражённым.
— Знаешь, что про тебя говорят? — спрашивал он дома.
— Знаю. И мне всё равно.
— А мне не всё равно! Это моя семья!
— И моя семья тоже. Но я не обязана содержать всех родственников.
— Никто не просит содержать! Просят помочь!
— Помочь тем, кто потом забывает возвращать долги? Спасибо, не надо.
Ирина действительно не возвращала займы. За три года совместной жизни она взяла у Надежды около тридцати тысяч и ни разу не отдала ни копейки. Светлана тоже не спешила с возвратом — постоянно появлялись новые расходы и нужды.
— Ты считаешь долги? — удивлялась свекровь. — Это же родные! В семье не считаются деньги!
— В семье должны помнить обязательства, — отвечала Надежда.
— Какие обязательства? Мы ведь просим по необходимости, а не для прихоти!
Со временем отношения накалились. Светлана и Ирина всё чаще намекали на жадность невестки. Говорили, что она не ценит семью, думает лишь о деньгах и не желает делиться с близкими.
— Странная какая-то, — шептала Светлана дочери во время их еженедельных чаёв. — Зарплату получает, а помочь не может.
— Может, у неё дома миллионы прячутся? — шутила Ирина. — Вот и копит так.
— А может, и правда копит, — задумчиво говорила мать. — Молодые нынче хитрые. Могут и обманывать.
Осенью ситуация стала критической. Ирине срочно понадобились деньги на операцию сыну — мальчик сломал руку, требовалась платная клиника.
— Ника, умоляю, — со слезами просила золовка. — Двадцать тысяч! Обещаю вернуть!
— Ирина, у меня таких денег нет, — ответила Надежда. — Могу дать пять тысяч.
— Пять тысяч? На операцию?