Щёки Тамары покраснели. Сначала в душе вспыхнула радость, потом её охватили сомнения:
«А вдруг он такой же, как Игорь Смирнов? Что, если снова начнёт заигрывать или насмехаться?»
С этими тревожными мыслями она прожила всю неделю.
Однако в воскресенье площадь и дом культуры остались без их присутствия. Отделившись от компании, Тамара и Владимир направились в уединённый сквер и устроились на скамейке в тени раскидистых деревьев.
— Я сразу хотел снова увидеть тебя, — произнёс Владимир, нервно вертя в руках кепку. — Только думал: не захочешь ли. Или у тебя уже есть кто-то…
— Никого нет.
— А у меня нет невесты, — признался он, смутившись. — Но… у меня есть дети.
Тамара удивлённо посмотрела на него: такой молодой, а уже отец?
— Сестра и брат. Лене десять лет, Павлу семь. Отец умер давно, а год назад не стало мамы. Теперь я стал старшим в семье. Поэтому и не приглашал тебя тогда… хотя очень хотел. Просто боялся, что это тебя отпугнёт.
— Но я всё равно хочу тебя видеть, — тихо ответила она.
— Ты мне понравилась. И тогда, и сейчас. Я просто решил: лучше сразу рассказать, чем потом объяснять. Теперь ты знаешь всё.
— А разве что-то изменилось? — спросила Тамара. — Ты мне нравишься, несмотря ни на что.
Владимир осторожно обнял её, и в этом жесте ощущалась надежда, тревога и тепло:
— Тамара, Лена и Павел хорошие, послушные дети… Они вырастут, у каждого будет своя семья. Они не станут обузой, честно. Я только их и имею…
— Вова, какие они хомут? Они же твои родные…
Осенью семья Петровых вместе завершила уборку огорода. Вечером похолодало, пришлось растопить печь. Надежда стояла у русской печи в своём любимом голубом платье, время от времени смотря на часы.
— Вот и всё, — вздохнула Валентина Петровна, — средняя дочка замуж собирается. Правда, парень с детьми…
Отец, покачав головой, произнёс: — За таким мужиком, с детьми или без, наша Надежда не пропадёт. И своих родит, и чужих поднимет.
— Едут! — воскликнула Валентина. — Сваты приехали!
Тамара выбежала из дома, даже не успев накинуть пальто. На крыльце её встретили Лена и Павел, схватившие её за руки. Сказать ничего не могли — лишь смотрели в глаза. В этот момент всё стало ясно: теперь у них есть Владимир, а у Владимира — Тамара.
— Ну отпустите её хоть на минуту, — рассмеялся Владимир, — дайте обнять невесту!
— Тили-тили-тесто — жених и невеста! — запели дети, и все вместе вошли в дом.
И Тамаре больше не приходилось ни доказывать, ни оправдываться, ни тревожиться о своей внешности или прежних прозвищах. Она знала: теперь её любят, ценят и зовут по-настоящему — по имени. Хотя, если кто-то ласково назовёт «пышечка» — она не обидится. Скорее, даже улыбнётся.