— Марта, милая, я ведь просила тебя не трогать папины бумаги в кабинете! — голос Валентины разрезал утреннюю тишину квартиры, будто нож сквозь масло. Марта вздрогнула и выронила из рук папку.
Бумаги рассыпались по полу веером. Среди них мелькнул знакомый лист — копия завещания Михаила, которую Марта прежде не видела. Валентина быстро подошла и начала собирать бумаги, но Марта уже успела уловить главное: квартира во Львове, дача в Бородянке и банковские счета — всё отходило исключительно Валентине. Имя Тараса, её мужа и единственного сына покойного, в документе не фигурировало вовсе.
— Это… это завещание отца? — Марта подняла глаза на свекровь. — Но Тарас говорил, что отец обещал ему часть квартиры.
Валентина выпрямилась, прижимая папку к груди. На её лице появилась та самая приторно-сладкая улыбка, которую Марта научилась узнавать за три года брака. Улыбка эта всегда предвещала что-то неприятное.
— Дорогая моя, ты же помнишь, как тяжело болел Михаил в последние месяцы. Он много чего говорил тогда… не всегда осознавая смысл своих слов. Это старое завещание — составлено ещё тогда, когда он был в ясном уме. А Тарасу я всё объясню сама. Как следует объясню. Ты ведь не станешь его раньше времени расстраивать?
Марта молчала и смотрела на свекровь. Когда она выходила замуж за Тараса три года назад, ей казалось, что она обретает не только любимого мужчину, но и новую семью. Её родители жили далеко — в маленьком городке за тысячу километров отсюда — а Валентина сначала показалась ей почти второй матерью: заботливой женщиной с добрым сердцем и мудрыми советами. Только позже выяснилось: советы эти были скорее приказами, а забота больше напоминала тотальный контроль.
Квартира принадлежала родителям Тараса — теперь уже только Валентине после смерти Михаила полгода назад. С тех пор атмосфера стала напряжённой до предела: Валентина превратилась в безраздельную хозяйку дома; Марта с мужем чувствовали себя скорее временными жильцами под строгим надзором.
— Мама? Что происходит? — на пороге появился Тарас: сонный взгляд, домашние штаны и мятая футболка выдавали только что проснувшегося человека. Он оглядел мать и жену с тревогой на лице. — Вы опять спорите?
— Никто ни с кем не спорит, сынок! — Валентина мгновенно сменила интонацию; голос стал ласковым и почти певучим. — Просто Марта случайно уронила папины документы… Я их уже подобрала… Всё хорошо.
Тарас кивнул и потер глаза ладонями.
— Мамуль… ты же помнишь? Сегодня к нотариусу идём… Пора уже разобраться с наследством окончательно.
Марта заметила едва уловимое движение губ у свекрови — уголок дёрнулся вниз всего на секунду.
— Конечно помню! В три часа дня… Всё подготовлено как надо.
Тарас улыбнулся жене и направился на кухню. Валентина провожала его взглядом ещё пару секунд, затем повернулась к Марте:
— Надеюсь ты не собираешься идти с нами? Это семейный вопрос.
— Я жена Тараса… Значит тоже часть семьи… — тихо сказала Марта с твёрдостью в голосе.
— Жена… хм… — усмехнулась Валентина холодно. — За три года многое может измениться… Посмотрим через десять лет… если вы вообще столько продержитесь вместе…
Она вышла из комнаты оставив Марту одну посреди разбросанных бумаг. В руке у девушки остался один листок из завещания – страница со списком имущества: всё передавалось супруге покойного без упоминания сына или каких-либо других наследников.
Марта перечитала строчки снова: ни слова о Тарасе; ничего о том обещании квартиры или дачи во Львове и Бородянке… А ведь Михаил часто говорил при ней: «Тарчику это всё останется – квартира твоя будет… И домик тоже». Тогда Валентина обычно загадочно улыбалась и быстро переводила разговор на другую тему…
На кухне тем временем Тарас ставил чайник для кофе; заметив жену у двери он потянулся за второй чашкой:
— Не обращай внимания на маму… Ей сейчас тяжело – одна осталась после папы…
Марта опустилась напротив него:
— Тарас… Ты видел завещание отца?
Он пожал плечами:
— Нет… Но какая разница? Мама сказала – всё по закону: она получает свою часть – я свою… Сегодня нотариус всё разъяснит…
— А если твоей части там нет вовсе?
Тарас рассмеялся:
— Ну ты чего выдумываешь? Я же один у них был! Папа всегда говорил – квартира моя будет! Мама это знает! Она ведь моя мать…
Марта хотела показать ему страницу из завещания… Но тут вошла Валентина:
— Тарчик! Я испекла блинчики – твои любимые с творогом! Марта ведь не будет – она же у нас опять сидит на диете?
На самом деле никакой диеты у Марты не было – но спорить она не стала…
Она лишь наблюдала молча за тем как свекровь хлопочет возле сына: кладёт ему блинчики на тарелку щедрой рукой; подливает сметану; улыбается ласково…
И думала о том как легко Денис позволяет матери вытеснять её из их маленького мира вдвоём…
Для Валентины существовали только они двое: мать и сын…
А для неё места там будто бы вовсе не было…