Он был словно её отражение. Такие же глаза, те же очертания скул, знакомая ямочка на подбородке.
Он сидел с отцом на лавочке в парке, лакомился мороженым и оживлённо что-то рассказывал.
Ганна с трудом сдерживала желание подойти, обнять Марка, взять его за руку. Но вовремя остановилась. Так нельзя.
— Ты для него никто, — напомнила себе она. — Просто посторонняя женщина.
Позже она обратилась в суд. Всё официально — через адвоката. С этого момента начался кошмар.
Максиму ничего не объясняли.
Она не находила слов, чтобы сказать ребёнку правду: он ей не родной. И всё чаще ей становилось тяжело смотреть ему в глаза без чувства вины.
А Максим чувствовал это всем сердцем.
— Мамочка… ты меня больше не любишь?
Эти слова прозвучали как удар грома среди ясного неба.
Её разрывало изнутри от любви — огромной и безмерной.
Ведь он стал её сыном по жизни, пусть и не по крови.
Но как быть с тем, кого она выносила под сердцем? Как жить дальше?
Суд рассматривал дело о подмене новорождённых в роддоме.
Было предложено организовать встречу обеих семей вместе с детьми.
В тот день Ганна впервые увидела взгляд Марка — полный интереса и настороженности. А у Максима в глазах читалась тревога.
— Мама… кто это? — прошептал он едва слышно.
Она присела перед ним на корточки:
— Это… одна женщина. Когда ты появился на свет, врачи допустили ошибку… перепутали вас. Марко — мой сын по крови. Но ты — мой сын по душе. И я тебя никому никогда не отдам. Никогда, слышишь?
Максим расплакался:
— А я тогда кто? К кому мне идти? Где моё место?
Суд не имел полномочий забирать детей у семей: вина лежала на роддоме. Однако обе стороны могли добровольно договориться об обмене детьми.
Ганна оказалась перед мучительным выбором:
– вернуть Марка, которого она родила?
– или остаться с Максимом, рядом с кем прошли десять лет её жизни?