Сердце Тамары сжалось от боли. Ребёнок испытывал страх перед собственной бабушкой.
Дмитрий решительно распахнул дверь.
— Мама, ты разбудила ребёнка. Уходи немедленно, иначе я вызову полицию.
Вера Ивановна застыла, разинув рот. Она явно не ожидала подобного ответа от сына.
— Ты… действительно вызовешь полицию? На собственную мать?
— Если будет нужно — да, — твёрдо произнёс Дмитрий. — Ты нарушаешь покой нашей семьи. Оля боится тебя. Разве этого ты хотела?
Взгляд Веры Ивановны скользнул на внучку, прятавшуюся за спиной мамы и выглядывавшую одним глазком.
— Олечка, это же я, бабушка! Подойди ко мне!
Девочка ещё сильнее прижалась к Тамаре.
— Не хочу! Ты кричишь слишком громко!
Лицо Веры Ивановны исказилось гневом.
— Это всё ты! — указывала она пальцем на Тамару. — Ты настроила ребёнка против меня!
— Мама, уходи! — Дмитрий начал закрывать дверь. — Когда успокоишься и будешь готова говорить нормально, звони. Но не раньше, чем через неделю. Дверь хлопнула перед изумлённым лицом Веры Ивановны.
Несколько последующих дней прошли без происшествий. Слишком тихо. Вера Ивановна не звонила, не писала и не появлялась. Это вызывало тревогу.
— Может, что-то случилось? — с тревогой спросил Дмитрий на четвёртый день тишины.
— Она манипулирует, — твёрдо заявила Тамара. — Ждёт, когда ты начнёшь волноваться и сам побежишь к ней.
И действительно, на пятый день позвонила соседка Веры Ивановны.
— Дмитрий? Это Галина Сергеевна. Твоя мама просила сообщить, что лежит в больнице. Сердечный приступ.
Дмитрий побледнел.
— В какой больнице?
— В третьей городской. Палата двести двенадцать.
Положив трубку, Дмитрий схватил куртку.
— Надо ехать.
— Дмитрий, подожди, — Тамара схватила его за руку. — А вдруг это очередная манипуляция?
— А если нет? — он выглядел растерянным. — Если ей правда плохо, а я не приеду?
Тамара вздохнула.
— Ладно, поезжай. Но будь осторожен и не позволяй ей играть на твоём чувстве вины.
В больнице Дмитрий действительно обнаружил мать в палате двести двенадцать. Она лежала на кровати, бледная, с капельницей в руке. Увидев сына, Вера Ивановна слабо улыбнулась.
— Дмитрюшка… Ты приехал…
— Мама, что случилось? — он сел на стул рядом с кроватью.
— Сердце… Врачи говорят, стресс. Сильный стресс из-за… — она сделала паузу, — из-за ситуации с вами.
Дмитрий нахмурился. Даже в больничной палате мать пыталась вызвать в нём чувство вины.
— Мама, давай не будем об этом. Что говорят врачи? Какое лечение назначили?
— Говорят, нужен покой. И положительные эмоции. Но какие положительные эмоции возможны, когда тебя близкие отвергают? — слёзы покатились по её щекам.
В палату вошла медсестра с обходом.
— О, к вам сын приехал! — весело воскликнула она. — Вот и хорошо! А то вы тут всех достали своими жалобами!
Дмитрий удивлённо посмотрел на медсестру.
— Жалобами?
Медсестра, поняв, что сказала лишнего, смутилась.
— Ну… Ваша мама очень переживает. Всё рассказывает про внучку, как скучает.
— И про невестку-ведьму, которая не даёт видеться с ребёнком! — вмешался мужской голос с соседней койки.
Дмитрий повернулся. На соседней кровати лежал пожилой мужчина, с нескрываемым интересом наблюдавший за ними.
— Извините, но это наши семейные дела, — холодно ответил Дмитрий.
— Семейные! — усмехнулся сосед. — Вся палата уже в курсе ваших семейных разборок! Уже три дня слушаем, какая у неё ужасная невестка и неблагодарный сын!
Вера Ивановна покраснела.
— Не слушайте его, он бредит!
— Это я брежу? — возмутился сосед. — Вы тут устроили целый спектакль! Врача подняли, требовали, чтобы он сыну позвонил и сказал, что вы при смерти!
Дмитрий почувствовал, как внутри него нарастает волна гнева.