Игорь молча читал короткие сообщения от Татьяны и не спешил отвечать.
Его мысли всё больше уносились не к Татьяне, а к тому, как Ольга пьёт чай, смеётся и смотрит на него так, как давно не смотрела жена.
Тем временем Ольга засыпала, прикладывая руку к животу и тихо шепча себе в темноте: «Это не моё. Это их. Ты сильная, Ольга. Не забудь об этом».
Но сердце упрямо шептало своё.
▫️▫️▫️▫️▫️
— Ты опять у Ольги был? — Татьяна стояла у двери, не снимая пальто, которое ещё пахло дождём и улицей.
Игорь, стараясь избегать её взгляда, положил ключи на тумбочку: — Отвёз продукты. Кран снова потёк. Я быстро.
— Быстро? — усмехнулась Татьяна, но смех получился резким, словно осколок стекла. — Ты у неё бываешь чаще, чем дома.
Игорь открыл рот, но слов не нашёл.
Она уже прошла в спальню.
— Татьяна, ты сама не слишком уж много внимания этому уделяешь! — возмутился он, но ответа не последовало.
В полночь, когда Игорь спал, Татьяна тихо взяла его телефон.
Её пальцы дрожали, листая сообщения — короткие, без ласки.
Однако фотографии…
Ольга в халате на фоне кухни, с мокрыми волосами и наивной улыбкой — «Спасибо за чай».
Ольга на диване с кошкой на коленях.
Ольга, положившая ладонь на живот — «Всё хорошо, не волнуйся».
Не прямо, но Татьяна ощутила холод, сжимающий грудь.
Утром, не глядя на мужа, она сварила кофе.
— Она тебе нравится? — спросила прямо.
Игорь, ещё сонный, уставился на неё: — Что за бред?
Она носит нашего ребёнка, Татьяна.
Ты хочешь, чтобы я к ней относился как к посторонней? — Ты относишься к ней как к жене.
— А я кто тогда? — так резко поставила чашку, что кофе брызнуло.
— Директор по планированию?
Он схватил её за руку, но Татьяна вырвала пальцы.
— Послушай, всё под контролем.
Я просто помогаю.
Ольга одна.
Мы обещали поддерживать её.
— Ты не помогаешь, Игорь.
Ты живёшь там.
Ты дышишь ею.
Ты меня больше не замечаешь.
Голос срывался, но слёзы она сдержала.
Плакать — значит проявлять слабость.
Во время очередного УЗИ, придя в клинику вместе с Ольгой, Татьяна смотрела на экран.
Врач показывал маленькое сердечко, говорил об анализах, но в ушах у неё стоял гул.
— У вас всё прекрасно, Татьяна Викторовна, — улыбнулся врач.
«Всё прекрасно» — но не дома, не в сердце.
Там давно что-то треснуло и продолжало разрушаться.
Вечером она подошла к окну и увидела, как Игорь ставит у подъезда пакеты у ног Ольги.
Он говорил что-то, осторожно касаясь её локтя.
Ольга тихо смеялась, прижимая руку к животу.
Татьяна резко закрыла шторы, пока не прозвенели кольца карниза.
Внутри неё поднималось что-то тёмное и горячее.
Впервые за много месяцев она поняла: этот ребёнок не склеит их.
Он лишь разрушит всё окончательно.
Она села на край кровати и произнесла в пустоту:
— Никто не отнимет у меня мою жизнь.
Никто.
Даже ты, Ольга.
Даже ты, Игорь.
▫️▫️▫️▫️▫️
— Тебе не следовало приходить сегодня, Игорь, — Ольга держалась за спинку старого стула.
Кухня пахла супом и молоком — всё так просто, словно они настоящая семья.
— Ольга, послушай, — говорил он тихо, почти умоляя. — Я не могу не приходить. Ты же знаешь.
Она закрыла глаза.
— Знаю.
Это ошибка.
Большая.
Я не должна была соглашаться.
Не знала, что всё так получится.
Игорь приблизился так, что она услышала ровное биение его сердца.
— Ты не понимаешь.
Я здесь живу.
С тобой.
Когда я здесь — я живой.
Дома же я словно чужой.
Ольга коснулась округлившегося и тяжёлого живота.
Ребёнок вдруг толкнул её изнутри — впервые так явно и сильно.
Она тихо отмахнулась.
Игорь опустился на колени и, обхватив ладонями живот, прошептал:
— Чувствуешь?