Он бросил мне в лицо: «Ты не годишься в отцы». Но ведь именно я с первых дней был рядом с этими детьми, растил их с младенчества.
Когда моя сестра Елизавета начала рожать, я находился на другом конце области — участвовал в байкерском слёте. Она умоляла меня не менять планов, уверяя, что всё под контролем и времени ещё предостаточно.
Но времени уже не оставалось.
Родились трое замечательных малышей — и её не стало.
Я до сих пор помню, как держал на руках эти крохотные свёртки в палате для новорождённых. От меня пахло бензином и кожаной курткой. У меня не было ни чёткого плана, ни малейшего представления, что делать дальше. Но когда я посмотрел на Ганну, Дарыну и Богдана — понял: уйти отсюда я просто не смогу.
Ночные поездки сменились бессонными кормлениями. Парни из мастерской подменяли меня на сменах, чтобы я успевал забирать малышей из детского сада. Я научился заплетать косички Дарыне, справляться с истериками Ганны и уговаривать Богдана съесть хоть что-то кроме макарон с маслом. Я перестал участвовать в дальних выездах. Продал два мотоцикла. Собрал своими руками двухъярусные кровати для них.
Пять лет пролетели незаметно. Пять дней рождения мы провели вместе. Пять зим — с простудами и отравлениями — мы пережили бок о бок. Я никогда не был идеален, но всегда был рядом.
А потом появился он.
Биологический отец. Его имя отсутствовало в свидетельствах о рождении. Он ни разу не пришёл к Елизавете во время беременности. По её словам, он тогда сказал: тройня ему «не по душе».