— Игорь, ну чего ты застыл, словно каменный? Ты же всё прекрасно понимаешь,
— Тамара нетерпеливо потрясла брелок от его машины. — Ждать можно бесконечно, а жить хочется прямо сейчас!
— И что ты в итоге хочешь предложить?
— Матерь на тот свет, а за ней и твою жену!
Игорь вздрогнул от резкости её слов.
— Зачем ты так сразу, Тамар? — попытался он унять её пыл. — Можно же всё устроить тихо, без лишнего шума…
— Ты не говорил, что у вас в Лазурном есть какой-то заброшенный домик?
Игорь ухмыльнулся.
— Да что там за дом… Тётка там жила — странная до ужаса. Городские хлопоты не выносила. И людей особо не жаловала, скажу честно. Против всего была — и богатства, и удобств. Даже с матерью из-за этого постоянно ссорилась. Считала, что так много денег человеку ни к чему.
— Это же настоящая золотая жила! — воскликнула Тамара, хлопнув в ладоши.
Игорь почесал затылок.
— Вообще, если честно, не понимаю, к чему ты клонишь.
— Мать-то ещё ничего на жену твою не переписала?
— Знаешь, Олеся всё чаще недовольна моим поведением. Она мне это постоянно напоминает.
Тамара наклонилась к нему и заговорщицки прошептала:
— Слушай, отвези мать в тот дом… Там, где жила твоя тётка. Расскажи всем, что с возрастом она стала такой же, как твоя бабушка — сестра тётки. Мать рядом нет — значит, можно спокойно выставить твою жену за дверь. Поживём так немного, подождём. Думаю, долго она там не протянет.
— Не смотри на меня так! — отшатнулся Игорь. — А если она совсем умрёт?
— Ты же сам говорил, что она часто болеет. Что, будешь ухаживать за ней вместо того, чтобы… — Тамара посмотрела на него многозначительно. — Вот увидишь, я долго одна не останусь.
Игорь Сергеевич чуть не прослезился. В жизни он был серьёзным и стойким человеком, а рядом с Тамарой превращался в какую-то тряпку, словно удара обухом получил.
— Как же она там одна будет? — пробормотал он.
— Мне кажется, ей давно пора подумать о тебе, а не только о себе, — холодно отрезала Тамара. — Но, в общем, как хочешь… Может, у тебя есть какой-нибудь запасной план?
Он прекрасно понимал — никаких запасных планов у него не было. И если мать действительно перепишет всё имущество на Алёну, его жену, то будет ему совсем туго.
Странно, конечно, но мать к невестке всегда относилась лучше, чем к сыну. Раньше деньги давала без проблем, а теперь и не выпросишь, хотя эти средства достались ей от его отца.
Да он бы и с Алёной давно развёлся, и Тамару в дом привёл, если бы не был уверен, что мать обязательно встанет на сторону Алёны. Вот и застрял в тупике.
Ему даже пришлось влезть в долги, чтобы отправить Тамару отдохнуть на курорт, а теперь экономил на всём, чтобы вовремя рассчитаться.
Прошло двое суток, а Игорь так и не решился. Утром позвонила Тамара — с привычным напором поинтересовалась, как идут дела.
На его неясное мычание о продолжающихся размышлениях она с раздражением фыркнула в трубку:
— Ладно, летай в своих мечтах. А у меня скоро день рождения, едем на турбазу. Так что не звони — там связь отвратительная. А если и удастся дозвониться, буду очень занята.
Он не успел вставить слово, как Тамара резко оборвала разговор. Игорь понял — дальше тянуть бессмысленно. Эта вертихвостка найдет ему замену быстрее, чем он моргнет.
Вернувшись домой, он увидел мать всё на том же диване. Услышав шаги, она встревожилась:
— Ой, Игорь, сейчас тебе что-нибудь подогрею. Немного прилегла — виски побаливают. А Олеси всё нет?,— По делам ушла, к вечеру будет дома, — ответил Игорь будничным голосом. Затем, натянув неуверенную улыбку, добавил: — Собирайся, мам.
— Куда именно? — удивилась мать.
— Туда, где воздух напоён ароматами, где природа дарит свободу, где тебе будет хорошо и спокойно.
Игорь вернулся уже в сумерках. Оля ожидала его у порога.
— Игорь, скажи, где мама?
Её взгляд был прямым и требовательным, но Игорь лишь криво улыбнулся в ответ.
— А какая тебе разница? Почему ты лезешь? Мать решила быть ближе к земле — вот и всё. Оля долго не сводила с него глаз, как будто пытаясь разглядеть за этой маской тронувшееся сознание.
— Ты с ума сошёл, Игорь? — тихо переспросила она.
Игорь резко повернулся к ней, жёвы его напряглись.
— Тебе всё время чего-то не хватает, спокойно жить не умеешь? Зачем ты мне указываешь? Кто ты вообще? Надоела до чёртиков! Завтра подам на развод! Лучше одному, чем с такой сварливой!
Оля на мгновение замолчала, но быстро собралась и спокойно спросила:
— Или… с Тамарой? Думаешь, я ничего не замечаю? Подумай головой! Тебе уже сорок пять, а ей едва за двадцать! Ты всерьёз считаешь, что она хоть что-то к тебе испытывает?
Эти слова Игорь не выдержал. В глубине души он сам боялся признать эту горькую правду, потому и цеплялся за Тамару, словно утопающий за соломинку, готовый на всё, лишь бы сохранить её рядом.
С трудом сдержав поток ругательств, он выдавил сквозь зубы:
— Вот именно! Ей двадцать с небольшим, а не сорок с лишним, как некоторым!
Он вспомнил, как Нина Ивановна, наконец осознав, куда её ведёт единственный сын, беззвучно вздрогнула плечами. Горькая слеза скатилась по щеке, оставляя влажный след.
— За что, Игорь? Неужели я была плохой матерью?
— Ма, перестань с этими драмами, ладно? Ты же знаешь, стариков пора уступать место молодым. И потом, я же тебя не куда-то в интернат отдаю, а в родовое гнездо, где твоя сестра так счастливо жила.
— Но я не хочу туда! Ты же знаешь, без таблеток я как без воздуха!
— Мам, там тебе эти таблетки и рядом не стояли! Там сама природа — чистейший воздух, тишина повсюду…
Игорь тщательно старался звучать убедительно, хотя в глубине души уже подсчитывал, сколько времени понадобится, чтобы склонить наследство в свою пользу.
Нина Ивановна провожала взглядом удаляющуюся машину сына и вдруг почувствовала резкую боль словно ледяной иглой.
— Игорь! А мой телефон? Мой телефон!
В тот же момент перед её глазами словно спала пелена: телефон отец забрал специально. А сюда приехал… чтобы она поскорее оттуда ушла. Женщина, лишённая сил, опустилась на поношенную дорожную сумку, и тихий стон перешёл в безутешные рыдания. Почему ей это всё?
Но сколько бы ни плакала, действовать необходимо. Хотя бы зайти в дом, правда? Не станет же она доживать остаток дней на пыльной обочине.
Ключ лежал на привычном месте, так, как и двадцать лет назад, в те времена, когда у сестры ещё не померк разум, и Нина иногда заходила к ней в гости.
Перейдя порог, она застыла, поражённая. Ничего не изменилось. Везде всё вычищено до блеска, предметы расставлены с педантичной аккуратностью. Удивительно, но дом дышал жизнью, а не заброшенностью. Ни пылинки, тепло и уютно.
Она поставила сумку и робко подошла к старинному деревянному дивану. Там аккуратно сложены одеяла и пуховые подушки. Едва сев, она услышала скрип двери, которая начала открываться.
На пороге стоял мужчина, которому, вероятно, было около пятидесяти, возможно, немного больше. Видно было, что он местный житель — на нем была изношенная телогрейка и старенькие резиновые сапоги. Но взгляд… взгляд был острым, умным, словно рентгеновский луч.
— Здравствуйте, — он на мгновение замешкался, будто пытаясь что-то вспомнить, а потом его лицо озарилось доброй улыбкой. — Людмила? Здравствуйте.
— Да, — с удивлением ответила Нина Ивановна. — Откуда вы узнали?
— Во-первых, вы уж очень по-хозяйски дверь открыли и вошли, — усмехнулся мужчина. — А во-вторых… вы — точная копия тети Людмилы. Просто я тут никого не видел уже больше десяти лет. После того как тётя Людмила ушла из жизни, и вовсе ни следа.
— Да, вы абсолютно правы, к ней в последнее время никто не заходил, — вздохнула Нина Ивановна, и горечь сжала ей горло.
— Ничего страшного, я всё понимаю и ни в коем случае вас не обвиняю, — с искренним состраданием сказал мужчина. — Хорошо, что вы вернулись. Теперь хотя бы за домом присматривать кто-то будет.
— Это вы тут такую безупречную чистоту навели?
— Знаете, тётя Людмила… — мужчина задумчиво посмотрел в сторону сада, где ярко красовались маки. — Она всегда говорила, что её дом, который она, между прочим, очень любила, ещё кому-то приглянется. Что с вами? Эй, что с вами?
Нина Ивановна ощутила, как мир вокруг начинает тускнеть, а тело наполняется тяжёлой свинцовой усталостью. Пропуски в приёме лекарств дали о себе знать. Наверное, сахар взлетел до небес, подтянув за собой давление.
Эх, не суждено было мне ещё пожить…
***
Словно сквозь воду слышался бархатный мужской голос, называющий её по имени. Было это так призрачно, что граница между сном и явью почти исчезла.
— Вот же вы меня испугали! — выдохнул он, наклоняясь над неподвижным лицом.
Веки Нины Ивановны задрожали, раскрылись, но взгляд её ещё блуждал, не сумев найти опору в незнакомом полумраке. За окном царила чёрная ночь, а в комнате царило приятное тепло. Обрывки воспоминаний начали складываться в цельную картину, и тут же по щеке покатилась предательская слеза.
— Не стоит сейчас огорчаться, — произнёс мужчина успокаивающе. — Давайте сядем, а потом… поговорим обо всём.
Рядом оказался тот самый человек, что встретил её у калитки. В руках он держал тонометр, а рядом стоял потрёпанный саквояж с алым крестом. Поймав её вопросительный взгляд, он по-доброму улыбнулся и сел на табурет.
— Знаете, давно я появился на свет в семье, где счастье было редким гостем. Родители взваливали горе в бутылку, а дом трясся от скандалов… И однажды в моей жизни появилась Людмила. Точнее, я залез к ней ночью, по дурости и с нехорошими намерениями. Хотел что-нибудь стащить. Но той ночью мы говорили до рассвета. Хотя в начале я думал — можно её оглушить чем-нибудь тяжёлым и сбежать. Но она… она смогла вытащить меня из этого болота. Мне было невыносимо, а ей, наверное, ещё страшнее. Я взялся за книги, проглотил гранит науки, чтобы наверстать упущенное, а потом, став фельдшером, вернулся сюда работать.
Женщина слабо кивнула, веки опять стали тяжёлыми. Нестерпимо хотелось уснуть. Видимо, лекарство начало действовать.
***
Пробуждение сопровождалось звуками бульканья с кухни и заманчивыми запахами еды. Пахло чем-то домашним, сытным. Нина Ивановна поняла, что голод сжимает её изнутри — почти сутки без пищи давали о себе знать. Ещё немного — и её не станет. Наверное, это Сергей хлопочет на кухне.
Она осторожно приподнялась, готовясь к привычной кружевной боли в голове. Но, к удивлению, ничего не произошло. Пожалуй, организм наконец-то отдохнул. Несколько шагов до кухни — и она застыла на пороге.
— Оля…
Её невестка отвернулась от плиты и бросилась к ней с такой радостью, словно перед ней воскресшая.
— Мама! Я так переживала! Думала, вас здесь нет! Почему вы даже дверь на щеколду не закрываете? Нужно срочно заявить в полицию на этого… Игоря! — Она рыдала, обнимая Нину Ивановну, вытирая мокрые щеки уголком домашнего халата. — Теперь я с вами! Игорь всё равно сказал, что разводится и уходит к этой…
Нина Ивановна скривилась в горькой усмешке, и в этом жесте отражалась вся тяжесть последних дней. Вот как оно было…
Дверь с грохотом распахнулась.
— Нина Ивановна! Где вы? — тревожный голос Сергея разнёсся по дому.,— Я на кухне, — прозвучал её голос.
Сергей переступил порог и застыл, пристально глядя на Ольгу. Она же, в ответ, не сводила глаз с него. В комнате воцарилась неловкая тишина.
— Да вы и вправду удивляете! — первым прорвался Сергей, смеясь от души.
Скоро Оля заразилась его смехом, а потом и сама Нина Ивановна улыбнулась, не в силах удержаться.
***
— Игорь, ну вот уже четыре месяца прошло! — плакалась Тамара, нервно крутя в руках свой блестящий гаджет последней модели.
— Да чуточку страшновато это всё… — пробормотал Игорь, вяло тыкая вилкой в остатки салата на своей тарелке.
— А тебе не страшно жить впроголодь? Денег ни гроша! Я хочу на Мальдивы, наконец! Ты с этими твоими счетами ничего не сделаешь, пока не принесёшь официально заверенное свидетельство о её смерти. Правильно?
— Ну так… Телефона у неё нет, лекарства тоже… Или ты полагаешь, что эта глушь… поможет ей самой?
Уже спустя несколько часов Игорь добрался до того, что с большой натяжкой можно было назвать Лазурным — несколько шатких избушек, разбросанных по лесной поляне, словно случайно рассыпанная кучка спичек.
В памяти ожил последний разговор с Тамарой. Ах, его «богиня» в бытовом плане оказалась далеко не той волшебницей, какой казалась в его фантазиях.
Теперь его повседневные обязанности включали добычу пищи и поддержание порядка в их съемном жилье — те мелочи, что раньше как будто сами собой решались, теперь легли на его плечи.
Только сейчас он понял, сколько сил на это уходит! Тамара же категорически отказалась пачкать свои холёные ручки домашними хлопотами.
— Ты что, с луны упал? Я не ради того полжизни возле косметологов просиживала, чтобы потом у плиты мучиться! — резко отрезала она.
За четыре месяца их страстных отношений пыл Игоря значительно поугас. Они стали видеться реже — приходилось пахать без отдыха, чтобы свести концы с концами.
Дивно, но материнский дом, оставленный им на произвол судьбы, будто ожил. Игорь гадал, не захватил ли кто-то его после смерти матери? Может, люди учуяли отсутствие хозяйки и решили обжиться? Ничего, он быстро вытурит этих самозванцев!
Тем более дом можно продать — деньги сейчас острее некуда. А за огородом, прямо за старым плетнем, развернулась какая-то серьёзная стройка. Кстати, и с этого можно снять денег — разрешения он не выдавал.
Полный решимости, Игорь распахнул скрипучую калитку и застыл, словно поражённый молнией. Мать, как будто живая, в ярком платке, крепко завязанном сзади, и ветхом переднике, что-то варила на улице — причем на ультрасовременной плите, как с обложки журнала.
Немного в стороне, за быстро сколоченным столом, сидела его жена, теперь уже бывшая, в обнимку с крепким мужчиной, который уверенно приобнимал её за плечи. Они увлечённо обсуждали что-то, жестикулируя.
Игорь улавливал отдельные фразы — разговор шёл о той самой стройке, которая планировалась как центр… для людей, казалось. Дальше он перестал слушать, потому что мать заметила его.
— Ой, Игорь! Что привело тебя в наши глухие края?
Он не придумал ничего лучше, чем выдавить:
— Мам… ты что… живая?!
Нина Ивановна рассмеялась звонко и задорно, птицы вспорхнули с ближайших ветвей.
— Вот это да! Мало тебя пустил я в мир, сынок! Но знаешь, умирать пока не собираюсь. Столько дел впереди! Центр для людей достроить, знаешь, есть души такие, которым только здесь, на природе, и можно помочь. Олю с Сашей поженить, дай Бог, внуков дождусь! А ты не стой столбом с раскрытым ртом. Тебе в город пора — строить своё гнездышко и к любимой наведаться. Завтра этим домом торговать буду. Деньги сейчас мне ой как нужны. Зачем мне пустующие хоромы?
Мать говорила, постепенно приближаясь к нему. Игорь бессильно отступал, замечая, как за её спиной появляются фигуры Алёны и этого незнакомца с волчьим взглядом.
Уже за калиткой мать тихо, но ясно произнесла:
— Уезжай, сынок. И дорогу сюда забудь.
Конец.