– Ты будешь рожать! – твердо сказала мама, – ты родишь летом, переведешься на заочное и будешь лучшей мамой на свете
– Маша, ты плохо меня слышишь? Где я сказал, что пошутил? Давай я повторю еще раз и медленно. Я. Тебя. Не. Люблю. Цель моих отношений с тобой – это месть за Ника. Ты сломала ему жизнь, и я решил сделать с тобой то же самое, чтобы ты почувствовала, что значит быть отвергнутой. Цель достигнута. Ты не нужна мне.
Игнат – красивый, высокий, статный, такой родной и такой любимый, сейчас стоит передо мной с пустыми глазами, ледяным лицом и говорит жуткие вещи.
Мозг не осознает сказанное, не посылает сигнал сердцу болеть, внутри все замерло, словно поставили на паузу.
Я не могла дождаться окончания пар, чтобы встретиться с ним, рассказать самую неожиданную и в то же время радостную новость, которая перевернет всю нашу жизнь.
На улице мрачный ноябрь, сумерки, и с неба сыпется морось. Бегу к своему любимому мужчине, кутаясь в пальто и не замечая мерзкой погоды. Ничего не может вызвать грусть, когда ты светишься изнутри.
А я пылала радужными огнями, жутко волновалась из-за реакции Игната на мою тайну, но все равно чувствовала невероятный подъем.
Он даже не поцеловал меня, как раньше: жадно, сладко, не заключил в крепкие объятия, словно мы вечность не виделись. Просто стоял, смотрел взглядом городской осени и не спеша убивал.
– Сегодня наша годовщина, как мы вместе, – пробую найти логику в словах любимого. – Это наверно какой-то изощренный сюрприз?
– Да, именно! Год назад, в этот день я решил, что ты будешь ползать у меня в ногах, в рот заглядывать, будешь засыпать и просыпаться с мыслью обо мне, без меня есть не сможешь, жить не сможешь, будешь любить так, что за встречу со мной душу дьяволу отдашь. Сегодня годовщина, как я решил уничтожить тебя, как ты сделала это с ним. Это мой праздник и твой крах.
Он не шутит. Он, правда, не шутит. Смотрит прямо, волком, готовый в глотку вцепиться, чтобы вырвать душу, разорвать на куски. Но ему и не нужно все это, он рвет меня на части словами.
Внутри зарождается буря из страха, боли и униженности. Я помню Никиту, и я не виновата. Игнат знает это. Знает же?
Дышать трудно. Свежий воздух превращается в удушливый смрад. Оттягиваю шарф на шее, чтобы не упасть прямо здесь.
– Игнат, я ничего ему не сделала, – шепчу, а глаза наливаются жидкой болью.
– Вот именно! – повышает голос мужчина. – Ты тупо игнорировала его, а он сдыхал из-за тебя, никому ничего не говорил, в себе держал, пока не решил, что ему не нужна такая жизнь. Ты просто ничего не сделала!
От этого безумного, нечеловеческого гнева, который Игнат всеми силами пытался сдержать, меня буквально отшвырнуло на мостовой. Невидимый удар под дых лишил остатков кислорода. Он любил меня, говорил, что жить не сможет, если я исчезну. А сейчас? Сейчас в его глазах ненависть, презрение и наслаждение от моей растерянности.
Тру глаза. Это все сон, просто нереальная параллельная вселенная. Люди не меняются за день, не превращаются из нежного, любящего, заботливого парня в исчадие ада с горящими глазами.
Я понимаю, о чем он говорит, но никогда не соглашусь и не приму это.
– Ты говорил, что жениться на мне хочешь, – как дура цепляюсь за мнимые соломинки, – говорил, что детей хочешь, что на руках носить будешь, что никогда не обидишь и не предашь.
Смотрю на его начищенные ботинки, на влажный серый асфальт, пожухлые листья, куда угодно, но только не на любимое лицо, искаженное гневом.
– Поверила? – уже тише, но невероятно холодно спрашивает Игнат.
Сглатываю и киваю головой.
– Вот и хорошо, мне так и надо было. На этом все, Маша. Прощай и никогда не попадайся мне на глаза. Считай, ты легко отделалась. Можешь последовать за Ником, чтобы больше никому не причинять зла.
Игнат разворачивается и уходит. Серый туман плотной завесой оседает на мостовую, в свете тусклых фонарей хаотично беснуются его капли, все привычно для этого города в это время, только родной силуэт становится все меньше, пока окончательно не становится маревом.
***
– Мария Ивановна, это не обсуждается, – строго басит Лев Борисович, директор частной школы, где я работаю. – Вы педагог-библиотекарь, а это, – стучит он двумя пальцами по документам из министерства, – то, что обязаны внедрить все частные школы, если не хотят лишиться аккредитации. Вся информация у вас на руках, для вас даже исполнителя нашли. Все, что от вас требуется, это встретится с руководителем «ПРОактив», заключить договор о сотрудничестве с учетом ограниченного бюджета и контролировать процесс внедрения.
– Лев Борисович, – стараюсь говорить сдержанно, но под этим давящим взглядом это все труднее сделать. – Я занимаюсь цифровизацией книжного фонда, у меня в разработке…
– Хватит! – Лев Борисович встает в полный рост и кладет на папку в моих руках еще и распоряжение Минобразования. – Мария Ивановна, первый рабочий день в этом учебном году трудный не только у вас. Не испытываете мое терпение.
И вот я стою перед кабинетом учредителя ООО «ПРОактив» Стрельцова Игната Эдуардовича и не могу поверить, что судьба снова играет со мной злую шутку и ведет прямиком в лапы мужчины из прошлого, который разрушил мою жизнь.
Дверь в кабинет директора открывается, и я вижу его, стоящего ко мне боком и читающего документы. Высокий, спина прямая и гордая, профиль жесткий, серьезный, упрямый. Игнат сосредоточенно изучает бумаги, и плевать ему на то, что кто-то сейчас стоит в коридоре и снова медленно умирает.
Прошло семь лет. Семь долгих, длиною в жизнь, лет, а он совсем не изменился, лишь сильнее возмужал, стал строже, красивее и, кажется, выше, словно возвышается над всеми, не склоняя головы.
А я? Я отшатываюсь к стене, неуверенно жмусь к прохладному бетону и теряю и без того зыбкую почву под ногами.
Семь лет назад моя первая любовь, мой мир, моя вселенная разлетелись вдребезги на острые, беспощадные осколки, которые исполосовали мое нутро и остались в жилах, как напоминание о том, чего, оказывается, у меня никогда и не было.
Он не любил меня, лгал о нашем совместном будущем, окутал иллюзией счастья, а потом безжалостно бросил. Он просто отомстил за брата.
Игнат ушел, а я еще долго стояла на мостовой и смотрела на стремительную реку, которая уносила с собой остатки моего света. Слезы на щеках смешались с капельками тумана, который пробирался до самых костей и заставлял дрожать. Но было ли мне холодно или это остывало мое разбитое сердце.
Игнат пожелал, чтобы я отправилась за Ником, но даже если бы захотела, не смогла. Тогда, я положила замерзшие ладошки на свой еще плоский живот и поклялась, что все выдержу, все смогу, выстрадаю всю боль и снова подниму голову.
Я думала, наша годовщина запомнится нам навсегда и станет новой точкой отсчета, для меня и Игната, как для новой молодой семьи, но этот день превратился в маленькую смерть и повернул жизнь на сто восемьдесят градусов.
Мне было двадцать, я училась на третьем курсе филологического факультета, и была беременная от Стрельцова Игната. И я не знала, что теперь делать.
Собрав себя в кучу и наступив на горло гордости, я позвонила ему на следующий день, чтобы сказать, что он станет отцом. Я надеялась, что эта новость растопит его ледяное сердце, а над моей головой пусть и в мерзком ноябре, но снова засветит солнце, но абонент был недоступен.
Тогда я пошла к нему, на его съемную квартиру и стучала так долго, пока не открыла дверь соседка и не потребовала перестать шуметь. Она сказала, что Игнат съехал еще вчера и где он сейчас никто не знает.
Я словно сошла с ума, считая, что нужно, во что бы то ни стало найти его и сказать о беременности, что она все исправит между нами и жуткая боль уйдет.
Игнат окончил университет и уже год работал в компании по внедрению цифровой среды, и я помчалась туда. Не нашла. Он уволился, забрал документы и, по словам коллег, рано утром улетел в неизвестном направлении.
Это был крах. Я больше не знала, куда бежать, надежды не осталось, и я, склонив голову и опустив руки, пошла домой.
Закрывшись в комнате, я долго взахлеб рыдала, пока моя мама, мой родной и светлый человечек не вскрыла дверь и все из меня не вытрясла.
– Ты будешь рожать! – твердо сказала она. – Ты родишь летом, переведешься на заочное обучение и будешь самой любящей мамой на свете. А я тебе помогу.
Так я и сделала, да и других мыслей у меня и не было. Я была безумно благодарна своей маме за поддержку, за веру в меня, что не осудила, не уговорила избавиться от ребенка, а всегда была рядом, впрочем, как и сейчас.
В июле я родила маленького голубоглазого шатена, копию своего отца, которого за шесть лет своей жизни он так и не увидел.
Я безумно люблю своего сынишку, умного и сообразительного не по годам, который с малых лет увлекается робототехникой и неплохо преуспевает в этом. А я делаю все, чтобы он не чувствовал никаких лишений.
Мой отец ушел, когда мне было десять лет, и мама растила меня сама. В тот день в комнате, когда я думала, что больше не смогу встать с кровати, она сказала:
– Месяц, дай себе месяц на слезы, самобичевание, истерики, жалобу к себе, а потом встань, умойся и вспомни, что ты в этой жизни не одна, есть люди, которые тебя любят, и есть тот, – она погладила меня по животу, – который еще и нуждается в тебе. Время не всегда лечит, но жизнь продолжается, и ни один мужчина в мире не достоин того, чтобы ты потратила ее впустую.
Через месяц я стояла перед зеркалом и натягивала на себя улыбку. Это оказалось несложно. Я продолжила жить, но только я знала, какая зияющая дыра осталась в моем сердце и так и не затянулась. Я пронесла ее через года и сроднилась с ней, но каждый раз, когда смотрю в голубые глазки своего Темы, рана тихо и непроходимо саднит.
Вот и сейчас, я упираюсь спиной к стене, смотрю на призрак из моего прошлого и не понимаю, зачем судьба снова столкнула нас двоих.
Двери не закрываются, в кабинет заходят и выходят люди, что-то спрашивают у своего руководителя, он отвечает, они поспешно убегают.
Я по записи. Наступает время моего приема, а я не могу сдвинуться с места. Смотрю на свое отражение в матовом стекле двери: рыжие волосы беспорядочно собраны в пучок на затылке, на лице минимум косметики, одета в банальную одежду для частной школы: белая блузка, черная юбка, туфли на плоской подошве и папка с документами в руках.
Секретарша Игната выглядит стильнее и ухоженнее, чем я.
Неожиданная встреча выбивает из колеи, а придирчивый взгляд на свой образ окончательно убивает уверенность в себе. Я все еще не решаюсь зайти в кабинет, но внезапно дверь широко распахивается, из помещения выходит Игнат и занимает не только все пространство узкого коридора, но и забирает оставшийся кислород. Он тормозит возле меня, впивается в лицо цепким взглядом, хмурится, и через мгновение, которое кажется вечностью, в приказном тоне бросает своей секретарше:
– Оксана, отмени на сегодня все встречи. Меня ни для кого нет.