— Врёшь! — женщина подошла почти вплотную. — Думаешь, я ничего не замечаю? Не вижу, как ты тут вертишься? Присмотрела себе жильё?
— Опять вы за старое?
— А как же иначе! Квартира записана на Антона. Его отец перед смертью всё на сына оформил. А мне что осталось? Я с ним три десятка лет прожила, а в итоге — ни строчки в завещании! Потому что чужая! Потому что мачеха!
— Я об этом не знала…
— Не знала она, видите ли! Да вы все одинаковые! Молоденькие, симпатичные, а в голове одна мысль — урвать побольше! Но запомни, дрянь такая: я отсюда никуда не уйду! Это мой дом! У меня есть полное право здесь жить!
— Никто вас не собирается выгонять…
— Пока нет! Пока ещё не выгнали… Но я же вижу, как ты зыркать начала! Всё примечаешь исподтишка… Наверняка уже прикидываешь, что куда переставить!
***
В этот момент в замочной скважине повернулся ключ. Но обе женщины были настолько увлечены ссорой, что даже не заметили звука.
— Знаешь что? — продолжала Роксолана. — Убирайся отсюда к чертям собачьим! Пока Антона нет дома — собирай свои шмотки и катись к своей мамочке! А ему скажу: сама сбежала!
— Я никуда уходить не намерена. Это тоже мой дом.
— Твой?! — взвизгнула Роксолана. — Да ты здесь всего год живёшь! А я тридцать лет этой квартиры стены знаю! Этого мальчишку я на ноги поставила! Бессонные ночи у его кровати проводила! А ты пришла на всё готовое!
— Я люблю Антона!
— Любовь у неё!.. Ты площадь любишь и деньги его любишь! Он хорошо зарабатывает — вот ты и прицепилась к нему липучкой! Но житья тебе тут не будет, поняла?! Я тебя отсюда выжму до капли! Антон мне поверит, а не тебе — потому что я ему мать!
— Вы ему не мать… — сорвалась Мария. — Вы мачеха… И ведёте себя как настоящая злая мачеха из сказки!
Роксолана вскинула руку для удара, но её запястье перехватила мужская рука.
— Не смей этого делать, — между ними стоял Антон. Его лицо побелело от ярости. — Даже пальцем её больше не тронь.
***
— Антоша!.. — Роксолана мгновенно сменила тональность голоса: он стал мягким и ласковым, почти детским. Как будто актриса резко перешла к новой роли. — Сыночек мой… Ты всё неправильно понял… Мы просто разговаривали…
Антон стоял в дверях; Мария видела напряжение во всём его теле: он был собранным до предела и твёрдым как никогда прежде.
— Я слышал каждое слово. От самого начала до конца.
— Но это она первая начала!.. Она мне грубила!.. — Роксолана указала дрожащим пальцем на Марию; в голосе вновь зазвенели знакомые металлические нотки.
— Выйди вон.
Эти два слова прозвучали тихо-тихо… но их сила была такой мощной, что Мария едва удержалась от дрожи.
— Что?.. — опешила Роксолана; маска доброй матери окончательно сползла с её лица. — Антоша… Ты это серьёзно?
— Я сказал: убирайся из моего дома. Немедленно.
— Из твоего?.. Это ведь и мой дом тоже!.. Я здесь тридцать лет прожила!.. — голос женщины сорвался на истерику.
— Это квартира моего отца. Он оставил её мне и моей семье. А моя семья теперь – это Мария. Не ты.
Мария почувствовала тёплую волну внутри груди – словно впервые за годы брака эти слова обрели реальный вес и значение для неё.
— Как ты можешь так говорить?!.. – задохнулась Роксолана и схватилась за край стола рукой для опоры. – Я столько для тебя сделала…
— Что именно? То, что вышла замуж за моего отца? Это твой великий подвиг?
— Я тебя воспитала!
— И я благодарен тебе за это… Но это вовсе не даёт тебе права унижать мою жену передо мной или без меня. Собирай вещи – у тебя есть час времени.
Роксолана бросилась вперёд с отчаянной попыткой переломить ситуацию силой эмоций – но Антон остался стоять намертво на месте.
– Очнись же наконец!.. Она тебе голову заморочила!
– Нет… Все эти годы мозги пудрила именно ты… Притворялась заботливой матерью…