-Ну, что ты лежишь? -Старая, сердитая и сонная после ночи медсестра ткнула девочку под ребро, — вставай, дитё кормить надо.
Девочка— подросток не пошевелилась.
Люба наблюдает за ней, прикладывая к груди малышку Анечку, которая жадно хватает грудь.
Дитё совсем, думает Люба, вот какая из неё мать? А куда этот смотрел, поди сам такой же пацан.
Эх, дети, что же вам в машинки да куклы не играется.
В палате, они лежали вдвоём, в первый раз Люба, когда Максима рож ала, в большой, на одиннадцать мест в палате была.
Ох, чего там только не наслушаешься.
И, как при схватках себя вести, и как малыша пеленать, и как ухаживать, всяких советов полно.
А в этот раз, в маленькую палату положили, бокс называется, по роддому желтушка детская ходит, объяснили ей, а её малышка вроде как здоровенькая, в общем, легче убрать здоровых малышей, чем больных.
Ночью привезли вот эту девочку, санитарки перестелили кроватки, сказали малыши с мамками будут, спросили у Любы, не против ли она?
В смысле против? Люба удивилась.
Женщины рассказали, перед ней лежала здесь дамочка. Малышку к ней принесли, так она такой визг подняла, мол, успею ещё нанянчиться, дайте отоспаться хоть в роддоме.
Ей объясняют, что ребёнок заразиться может, неприятно же, зачем рисковать не для неё этот бокс, а для малышки, нет, ни в какую забирайте её на ночь и всё ты тут.
Люба посмеялась и заверила женщин, что наоборот будет рада, если малютка Анечка будет с ней рядом.
А ночью привезли эту девочку.
-Вставай, слышь, — грубо толкает девочку медсестра, — ты не одна такая, королева ишь, дитё говорю кормить надо.
Откажется видно, — поворачиваясь к Любе говорит медсестра, — вот как ноги раздвигать, это мы могём, а как за последствия отвечать, ну…бери ребёнка-то чего сидишь, как курица.
Девочка вяло села, морщась от боли, свесила ноги.
-На, бери ооо, горе луковое. Ты погляди, у неё со с ков дажеть нету, ну. Вот когда мне с ней возиться ещё сколько детей разнести надо.
-А вы идите, идите. Давайте мне ребёнка я ей помогу, идите. Моя наелась, спит.
-Точно ли? — с сомнением в голосе и одновременно с радостью спрашивает женщина.
-Да точно, точно.
Люба подхватывает малыша.
Мальчик, тяжёленький такой, по сравнению с Анечкой, такой увесистый.
-Давай. милая, как тебя зовут?
-Алла…Бережнова, — едва разлепила спёкшиеся губы девчонка.
-Кормить надо, сыночка.
-Я?
-Ну не я же, могу и я молока много, да только тебе самой надо, хотя бы приложить к груди, ну…давай, давай милая.
Девочка поморщилась.
-Ай, больно.
-Ну, конечно больно…Давай.
Малыш был голодный, открывал жадно рот и захватывал половину мамкиной, маленькой не сформировавшейся толком груди.
Господи, думает Люба, дитя дитём ведь.
Алла подержала немного малыша у груди и отклонилась назад, мальчик начал плакать громко и с надрывом.
-Есть хочет, — сказала Люба — давай покормлю его, ишь ты мордастенький, мамка у тебя маленькая, не будем мучить её, хорошо.
Люба кормила мальчика, который жадно хватал грудь и тянул словно молокоотсос, захлёбываясь, торопился поесть.
-Ну, ну маленький, чего ты…успеешь, тётя Люба покормит тебя, не спеши, ну.
Алла опять легла и отвернулась к стенке.
Люба накормила мальчика и положила в кроватку.
Приходили врачи, осматривали детей, разговаривали с мамочками.
Алла отвечала односложно, так Люба узнала, что ей девятнадцать лет.
Надо же, а похожа на подростка, у Бори, Любиного мужа, сестра двоюродная в четырнадцать лет, выглядит больше этой малышки.
-Уж, не надумала ли девка, оставить дитёнка?— спросила вечером санитарка Андреевна у Аллы, та молча смотрела в окно.
До Любы дошло, точно оставить хочет, эх, глупая.
За окном пошёл снег. Большой, пушистый, хлопья, как в сказке какой-то, летят, кружатся прилипают к больничным окнам.
На улице зажглись фонари Люба не включает свет, она тоже смотрит в окно.
-В детстве, пойду на подоконник залезу, за шторку спрячусь и смотрю в окно, — тихо говорит Люба, — я маленькая была, стул подставлю, чтобы залезть, подоконники высоко, мнея так и находили по этому стулу…
Вот, сижу там, мечтаю, маму жду…Потом узнала, что можно не только маму ждать, но и папу, бабушку с дедушкой, сестёр и братьев, тётю и дядю…Всю семью в общем.
Особенно тоскливо зимой было, перед новым годом, у кого были родственники хоть какие -то, ждали их, некоторых даже на каникулы забирали.
Я тоже ждала, только у меня не было никого.
Мать отказалась от меня в роддоме, сбежала в окно.
Её нашли, да…Пристыдили даже, а она глаза выпучила, ни при чём, мол, ничего не знаю, никакого ребёнка не рожала, на выходные ездила в деревню к бабушке с дедом.
Папаша её ещё и разнос особо подсуетившимся врачам дал, что на дочку поклёп такой возвели на дитя. Представилась честным, дочкиным именем какая-то гулящая, а вы…
Это мне потом, нянечка рассказала, когда я подросла, там, в детском доме. Я подумала, что выдумала она эту историю, любила она меня, нянька Зина, не знаю почему, именно меня выделяла.
Я и думала, придумала няня Зина, чтобы я ущербной себя не чувствовала, меня ведь так и не взяли в семью, будто с рождения, печать какая стояла.
Я когда выпустилась, уже с Борей познакомилась, решила поискать по имени и фамилии, мать-то.
Ты знаешь, нашла.
Мы, детдомовские дети, мы всегда идеализируем свои матерей, мы их ставим на пьедестал и любим бескорыстно.
Мы находим оправдание их поступкам, придумываем слезливые истории и сами плачем от жалости к нашим милым мамочкам.
Я нашла её, да она и не скрывалась особо.
А зачем?
Ну подумаешь. родила ребёнка, ну подумаешь бросила, сбежав в окно как бродячая кошка, но кошка уходит на добычу корма для своих детёнышей, а та, которая родила меня, просто сбежала к своей любимой, благополучной мамочке, оставив меня без матери.
Да, няня Зина была права, та, которая родила меня, была из благополучной семьи. Хотя, почему была, она и есть.
У неё мама есть, папа брат и сестра, есть муж и двое детей. Мальчик и девочка, приятные такие, красивые, молодые люди.
Они получают хорошее образование, а ещё такую большую дозу материнской любви, очень жаль, что на меня её не хватило.
Она меня узнала сразу.
Мы с ней одно лицо.
Стояла смотрела на меня, чуть сощурившись.
-Зачем пришла?
-Хотела посмотреть на свою мать.
-Я тебе не мать я просто родила тебя, — ответила равнодушно.
-Кто мой отец?
-Ты думаешь тебе там будут рады? Давай отойдём.
Мы отошли в сторону, Вера так зовут ту, которая просто родила меня, рассказала историю о том, как она будучи глупой девчонкой влюбилась во взрослого, солидного мужчину.
Он приходил к ним в дом.
Она не давала ему прохода, мужчина сдался, хотя…у него дети были старше Веры ну вот, повёлся на молодую.
Через время Вера встретила своего будущего мужа и поняла, что старик ей не нужен, да и он устал скрываться и прятаться и уже устал от своей молодой любовницы.
Так получилось что Вера поздно поняла, что ждёт ребёнка.
Её мужа будущего, призвали в армию,что-то там натворил, учась в институте, в этот раз папа не смог помочь.
А ей, как -то удавалось скрыть ото всех свой живо,т когда пришло время рожать, открылась матери, та вызвала скорую, но видимо посовещавшись с Вериным отцом решили, что этот ребёнок испортит всю жизнь девочке, они тоже захотели отменя избавиться да она сама порешала.
Прибежала в больничном халате и тапочках, чёрных тапочках из дерматина, помеченных белой краской буквами Р.О.
Она мне это рассказала со смехом, как бежала под снегопадом домой, оставив в больнице ту, которая совсем не нужна была…
-Чего ты от меня хочешь, — спросила она опять, — ты моя ошибка, если думаешь что раскаюсь и начну плакать, повиснув у тебя на шее? Нет. Ты досадное недоразумение, я просто не успела избавиться от тебя.
У меня семья дети, положение.
Даже если и всплывёт эта давняя история, мы всегда скажем, что какая -то забулдыга родила и назвалась моим именем.
-Мы похожи с вами.
-Я тебя умоляю, мало ли похожих людей, стечение обстоятельств, не более. У тебя всё? Мне нужно идти…
Так с грохотом упал и разбился монумент матери, созданный мной в своём детском воображении.
У меня есть мама, мне повезло добрая, умная заботливая. У неё единственный сын, мой муж, а я стала дочкой.
Мне повезло.
Повезёт ли этому мальчику? Может быть, его усыновят хорошие люди, он будет расти в любви и нежности, а может и нет, — ни к кому не обращаясь, говорит тихо Люба, — может быть такое, что он попадёт к плохим людям, которые будут издеваться над мальчиком.
А, может быть, как маленькая я, когда -то будет прятаться за шторой и придумывать себе образ мамы…
Люба замолчала глядя в окно за которым шёл снег.
Ночью она слышала, как плачет Алла.
Утром, открыв глаза, Люба не обнаружила девчонки.
Ушла всё -таки, с грустью думает она, эээх…ушла.
Дверь тихонько скрипнула, пропуская маленькую Аллу.
Они молчали.
-Ко мне мама сегодня приедет, — тихо проговорила девочка, а она и была девочка маленькая и напуганная, — я ей во всём призналась. Я думала, думала, что они с папой…что они не примут меня.
А они…папа сказал чтобы я не смела плакать, он сказал, что я молодец, что не избавилась от Русланчика.
-Ты его Русланом хочешь назвать?
Алла кивнула.
-Мы в деревне живём, мама сказала, что я после декрета на работу смогу устроиться, в контору к ней, а папа…сказал что он такой счастливый, он теперь дед.
Алла говорила тихо, а Люба смотрела и думала, как же этот мышонок умудрился стать мамой…
***
-Люба, Любовь…
Люба оглядывается, за ней спешно идёт девушка, красивая, росточком маленькая, а такая кровь с молоком. Где она могла её видеть?
-Алла?
-Дааа. А я, как увидела тебя..вас, чуть с ума не сошла от радости…
-Ну, как вы? Как твой Руслан?
Хорошо, в школу в этом году пойдёт, а как Анечка?
-Да тоже хорошо тоже в школу…Ты замужем? Увидев кольцо на пальце, спросила Люба.
-Да, я ещё дочку родила. Мой Коля, ну отец детей, он же к нам приехал, Руслану год был…
Люба…спасибо тебе.
-За что?
-Я тоже хотела, как твоя…как, та которая тебя родила…я хотела сбежать, всё забыть, уехать далеко— далеко…А потом, твой тихий голос и рассказ, привели меня в чувство.
Я проплакала всю ночь, так мне было жалко, ту девочку Любочку и моего сыночка. Утром попросила разрешения позвонить по телефону, позвонила соседям, те позвали маму…Потом прибежал папа…
Я думала, думала, что меня проклянут и выгонят, а меня…
Спасибо, Люба.
Идёт Люба домой и тихо улыбается, не надо, чтобы было как у неё, нельзя чтобы дети ждали маму, если только она не на работе.
Люба пошла быстрее зная, что Максим и Аня ждут её, Боря придёт позже.
Мавридика д.
