Сергей, узнав о случившемся, пришёл в ярость. Он приехал к Алексею с кулаками. Ирина вызвала полицию. Обошлось без серьёзных последствий, но было очень шумно.
После этого мать вновь позвонила.
— Ты выбрал свою жену, сынок. Прими это.
— А ты выбрала слабость, мама. Я предлагал помочь. Но не ценой разрушения семьи.
Он положил трубку. И на этот раз не стал перезванивать.
Прошло два месяца.
Сергея всё-таки заставили съехать. Он скандалил, угрожал, но участковый, документы и давление юриста дали своё действие. Мама осталась одна. Сначала она обиделась на всех, а потом начала звонить.
— Алик, ты был прав. Прости меня. Я просто боялась… Алексей пригласил её в гости — на один день. Ирина сначала отказывалась, но затем согласилась.
— Только один вечер. Не больше.
Тамара Ивановна пришла с пирогами, новыми духами и… с извинениями.
— Прости меня, Ирина. Я вела себя неправильно. Хочу наладить отношения.
Ирина молча кивнула. Ужин прошёл спокойно, без упрёков и колких замечаний.
Это было начало.
Спустя полгода
Мать Алексея переехала в другую квартиру — арендуемую, но уютную. Она сама стала ходить к юристу и оформила свою долю. С Сергеем не общалась.
С Алексеем отношения налаживались постепенно. С Ириной — осторожно, но уже без конфликтов.
Однажды она пришла в гости и тихо сказала:
— Спасибо вам обоим, что не оставили меня. Хотя могли.
В тот вечер Ирина впервые искренне улыбнулась Тамаре Ивановне. Прошла весна. Лето выдалось жарким — и в плане погоды, и по внутренним событиям в семье Алексея. Отношения, которые казались теплыми, в действительности оказались лишь иллюзией хрупкого мира.
Тамара Ивановна действительно старалась меняться. Она приходила в гости редко, приносила фрукты, временами покупала что-то для внука — игрушки, книги. В разговорах с Ириной сдерживалась, говорила мягко. Алексей радовался: наконец между двумя главными женщинами в его жизни установился хотя бы холодный мир.
Но Ирина чувствовала — за этой вежливостью всё ещё скрывается гордость, обида и стремление к контролю.
— Алексей, ты заметил, как она каждый раз смотрит на меня, когда я что-то говорю при тебе? Как будто проверяет, не «командую» ли я, — однажды вечером, во время ужина вдвоём, сказала Ирина.
— Ты преувеличиваешь, — пожал плечами Алексей. — Она теперь просто осторожничает, боится сказать что-то не то. Это хорошо.
— Осторожничает не из-за перемен, а потому что боится, что ты снова отвернёшься от неё. Это не изменение, Алексей. Это всего лишь маска.
Он замолчал. Ему не хотелось признавать правду, которую слышал в словах жены.
Неожиданный поворот
Однажды, в середине августа, Алексею позвонили из клиники. Мама попала туда с гипертоническим кризом. Он бросил работу и поспешил в приёмное отделение. Тамара Ивановна лежала на койке с кислородной маской, бледная и подавленная.
— Мама, как ты? — Алексей взял её за руку.
— Нормально, — еле слышно прошептала она. — Просто немного переборщила с валидолом… Давление поднялось.
— Почему не сказала? Почему не позвонила?
— А зачем? — грустно улыбнулась она. — Я же вам только мешаю. Я всё понимаю. Даже если не говорите прямо.
— Мам, хватит драматизировать. Я всё равно твой сын.
Вечером он сидел у её кровати. Тамара Ивановна дремала, а у него в голове крутились мысли и воспоминания: детство, школьные собрания, когда мама за него заступалась, как она одна растила двоих сыновей, как грубели её руки, и как теперь она оказалась одна.
Он вернулся домой с тяжестью на сердце.
— Что случилось? — встревожно спросила Ирина, едва он вошёл.
— Мама в больнице. Давление. Я хочу, чтобы после выписки она пожила у нас. Неделю, может, две. Просто восстановиться.
Ирина побледнела.
— Алексей… Ты обещал…
— Я знаю. Но сейчас исключение. Ей действительно плохо. Я не прошу навсегда. Только чтобы она окрепла.
— А если потом ты снова не сможешь сказать ей «уходи»? — тихо, почти с болью спросила Ирина. — Ты меня подведёшь, и мы снова начнём тонуть в этом всём.
Он молчал. В этом молчании звучал ответ.
—
Болезнь объединяет?
Тамара Ивановна приехала на четвёртый день после выписки. Ирина встретила её холодно, но вежливо. Без объятий, без чаепития. Просто показала комнату и сказала: «Если что, аптечка в ванной».
Первые два дня всё проходило спокойно. Бабушка лежала, читала, выходила на кухню и снова пряталась в комнате. На третий день Ирина заметила, что Алексей начал вставать раньше обычного — чтобы приготовить маме овсянку, принести воду, проверить таблетки.
Где-то глубоко внутри Ирина ощутила: она снова стала на втором плане.