Тамара Ивановна встретила его в больничной пижаме, но накрашенная и с аккуратно уложенными волосами. Тётя Людмила — младшая сестра Тамары — тоже находилась рядом. Жизнерадостная, громогласная, с резким тембром, но добрым сердцем.
— Ну вот и герой явился! — радостно обняла она племянника. — Мы уже думали, что ты совсем забыл про старушек!
В больнице всё прошло спокойно. Алексей не отходил от матери ни на шаг. Он помогал ей вставать, кормил, отвлекал разговорами. Позже, глубокой ночью, он сидел в палате с книгой и вспоминал детские годы.
— Ты замечательный сын, — тихо произнесла мама однажды под утро. — Прости, что раньше не ценила тебя.
— Мама… Давай оставим это в прошлом. Всё уже позади.
— Нет, Алексей, не всё позади. Я многое поняла. Ирина… Она сильная. Умная. Мне не хватило мудрости принять её. Я всё время пыталась бороться. За что — сама не знаю…
Он молчал, а затем тихо произнёс:
— Ты не обязана быть с ней подругой. Но тебе не следовало ставить меня между вами.
Тамара кивнула и расплакалась.
Через неделю
Мать начала поправляться. Алексей готовился уезжать. Прощаясь, она крепко обняла его.
— Не бойся. Я справлюсь. Теперь ты сам отвечаешь за свою семью. И ты молодец.
Он сел в поезд с облегчением, но одновременно и с грустью. Что-то изменилось. Он ощущал, что это была, возможно, последняя попытка вернуть прошлое. Мама старела быстро и больше не будет такой, как прежде.
Дома
Ирина встретила его у дверей. Без лишних слов обняла. Он крепко прижал её к себе и тихо прошептал:
— Спасибо, что отпустила.
— Спасибо, что вернулся таким, каким уходил, — ответила она.
Ночью они долго не могли уснуть и разговаривали.
— Она действительно изменилась, — сказал Алексей. — Стала мягче, осознаёт, что многое разрушила своими руками.
— Это хорошо. Может, когда-нибудь и я смогу с ней спокойно общаться.
— Она сказала, что больше не хочет стоять между нами. Хочет просто быть рядом, но по-другому. Без претензий.
— Посмотрим. Пока пусть восстанавливается. А мы — живём.
Новый удар
Прошло два месяца. Осень уже вступала в свои права, когда тётя Людмила снова позвонила Алексею.
— Алексей… Приезжай. Маме резко стало хуже. Метастазы. Врачи говорят — максимум несколько месяцев.
Он не стал ничего говорить Ирине — просто поехал. Молча. Поездка оказалась тяжёлой. Когда он вошёл в палату, Тамара Ивановна уже почти не разговаривала. Она лишь смотрела на него глазами, полными боли и… прощения.
— Мам… — он опустился на колени у кровати. — Я здесь.
Она слабо сжала его руку.
— Прости… Ирину… за всё… — прошептала она. — Скажи ей… что я… благодарна… за тебя…
Это были её последние слова.
—
Прощание
Похороны прошли скромно. Ирина приехала. Стояла рядом, держала Алексея за руку. Не плакала. Но в её глазах было что-то, что не нуждалось в слезах. Это было понимание.
После отпевания Алексей подошёл к кресту и опустился на колено.
— Прости меня, мама. Я любил тебя. Но и свою семью я должен был сохранить. Надеюсь, теперь ты знаешь — я старался быть сыном и мужем одновременно. Как мог.
—
Через год
Алексей всё чаще вспоминал мать. Но уже без злобы и обид. Лишь с печалью и благодарностью. Он часто рассказывал сыну о бабушке, показывал фотографии, рассказывал, как она водила его в школу, как пекла оладьи по воскресеньям.
Ирина слушала. Иногда с лёгкой улыбкой, иногда с молчаливой грустью.
Но главное — с уважением.
—
Финал
Однажды, возвращаясь с дачи, Ирина вдруг сказала:
— Знаешь, Алексей… Я думаю, я могла бы подружиться с ней. Если бы у нас было чуть больше времени и чуть меньше упрямства — у обеих.
Он кивнул, долго смотрел в окно машины, а потом взял её за руку.
— Ты всё равно лучшая. Даже если она этого не говорила — она это понимала.