Игорь взглянул на него, сжал кубик в ладони и тихо кивнул. Юля, напротив, оживилась и начала рассказывать о школьном концерте, где ей выпала роль ведущей. Виктор внимательно слушал, кивал и шутил, однако Тамара замечала, как его взгляд постоянно блуждал по комнате — задерживался на фотографиях, лежащих на стенах, на коробках с пряжей, на её руках, все ещё пахнущих луком и укропом.
Ужин прошёл спокойнее, чем она ожидала. Виктор делился старыми историями — о походе в лес, где они с Юлей ловили лягушек, о том, как однажды Игорь уронил мороженое на новую рубашку и плакал, пока Виктор не купил ему новую. Дети смеялись, особенно Юля. Игорь оставался молчаливым, но его глаза сверкали, когда отец говорил. Тамара ела неспешно, наблюдая за каждым его жестом. Он старался быть легким, но она подмечала, как его пальцы нервно перебирают салфетку и как он избегает её взгляда.
После ужина дети разошлись по комнатам — Юля занялась рисованием афиши для концерта, Игорь играл с кубиками. Виктор остался на кухне, помогая убрать посуду, хотя Тамара не просила об этом.
— Ты молодец, Тамара, — произнёс он, глядя на вязаные салфетки. — У тебя здесь всё настоящее. Дом, дети, твои свитера. Я бы так не смог.
— Я тоже не думала, что справлюсь, — ответила она, ставя тарелки в раковину. — Но пришлось.
Он замолчал, словно подбирая слова. Затем сделал шаг ближе и коснулся её локтя.
— Я скучал, Тамара. По-настоящему. И по детям, и… по тебе.
Она застыла. Его рука была тёплой, но в этом прикосновении чувствовалась какая-то чуждость. Тамара отпрянула и посмотрела ему в глаза.
— Ты гость, Виктор. Не забывай.
Он кивнул, но в его взгляде мелькнула тёмная тень — обида, усталость, возможно, злость. Спора он не стал заводить, лишь произнёс:
— Ладно. Спасибо за ужин.
Дверь за ним мягко закрылась. Тамара вымыла посуду, налила себе воды и села за стол. Барсик запрыгнул к ней на колени и замурлыкал. В доме воцарилась тишина, но в душе было неспокойно. Она смотрела на вязаные салфетки и размышляла: зачем он это сказал? Хочет вернуться? Или просто проверяет, осталась ли она прежней?
Позже, когда дети уснули, она взяла спицы и начала вязать. Петля за петлёй, узор ложился ровно. Но в голове не утихал его голос, его рука на её локте. Она отложила спицы, выключила свет и легла, слушая, как дождь барабанит по подоконнику. ***
Прошла неделя. Тамара полностью погрузилась в работу: заказы на свитера поступали один за другим, и она даже задумалась о том, чтобы пригласить помощницу. Утром она провожала Игоря в садик, забирала Юлю из школы, отвечала на сообщения клиентов. Вечерами вязала до тех пор, пока пальцы не начинали ныть. Жизнь текла ровно, словно река после дождя, но в глубине сознания всё ещё звучали слова Виктора: «Я скучал».
В пятницу вечером дождь вновь полил с самого утра. Окна запотели, и Тамара протирала их старой тряпкой, пока Юля занималась уроками, а Игорь рисовал машинки. Она только что закончила готовить ужин — гречку с курицей, — когда в дверь раздался звонок. Два резких удара, словно кто-то спешил. Тамара вытерла руки, не глядя в глазок, и открыла дверь.
На пороге стоял Виктор. В руках он держал букет хризантем — жёлтых, слегка помятых, словно он нёс их под дождём. Его глаза были красными, лицо выглядело измождённым. Пальто промокло, с волос капала вода.
— Тамара, я заблудился в себе, — сказал он без вступления. — Хочу вернуться. Нам надо быть вместе.
Она взглянула на него. За его спиной шумел дождь, уличный фонарь мерцал. Тамара сделала шаг назад, но не пригласила войти.
— Тебе нужно, — произнесла она спокойно. — А мне — нет.
Он подошёл ближе, букет в его руках дрожал.
— Ты не понимаешь, Тамара. Я многое осознал. Я был дураком, когда ушёл, думал, что так будет лучше. Но теперь… Я не могу без вас. Без Юли, без Игоря, без этого… — он обвёл рукой прихожую, где висели детские куртки и стояла коробка с пряжей.
Тамара молчала. Его слова казались искренними, но в них ощущалась какая-то ранимость, словно он говорил не ей, а самому себе. Она заметила, как он сжимает букет, избегая смотреть ей в глаза.
— Виктор, — наконец сказала она, — посмотри на меня. Я не та, кто два года назад сидела у окна и ждала твоего возвращения. У меня есть дом, дети, работа. Я тебя не жду.
Он застыл, словно её слова поразили его. Хризантемы опустились ниже.
— Ты не справишься одна, — произнёс он тихо, почти шёпотом.
Тамара улыбнулась — не злонамеренно, а утомлённо. Она кивнула в сторону коробок с заказами, детских рисунков на стенах, вязаного пледа, лежащего на диване.
— Я уже справилась.
Он молчал. Дождь барабанил по козырьку подъезда, Барсик выглянул из кухни, посмотрел на них и ушёл обратно. Виктор сделал шаг назад, и букет хризантем упал на пол.