Он молчал. Дождь барабанил по козырьку подъезда, Барсик выглянул из кухни, бросил взгляд на них и ушёл прочь.
— Прости, — произнёс он и направился к лестнице.
Дверь тихо закрылась, почти бесшумно. Тамара подняла букет и поставила его на подоконник. Она не ощущала злости или боли — лишь лёгкость, словно сбросила с плеч старое, изношенное пальто. Вернувшись в кухню, она налила себе воды и устроилась за столом. Барсик запрыгнул к ней на колени, прижался носом к руке. За окном дождь всё ещё шёл, но в доме царило тепло. Тамара взглянула на коробки с пряжей и подумала: всё правильно. Она не ошиблась.
Позднее, когда дети уснули, она взяла спицы. Узор «звёзды» ложился ровно, как ночное небо. Она вязала до полуночи, пока пальцы не начали уставать. Затем легла, слушая, как Барсик мурлычет у подушки. Сон настиг её быстро, без тревог.
Утро субботы было ясным, вопреки прогнозу. Солнечные лучи пробивались сквозь тонкие облака, лужи на асфальте сверкали, словно зеркала. Тамара проснулась раньше детей, сварила кофе и разложила пряжу на столе. Она чувствовала себя иначе — не легче и не тяжелее, а просто свободнее. Будто вчерашний разговор с Виктором снял с неё последний груз, который она носила два года.
Юля проснулась первой, прошмыгнула на кухню в тапочках с изображением зайцев.
— Мам, можно блинчики? — спросила она, потирая глаза.
— Можно, — ответила Тамара, доставая миску. — С вареньем или со сметаной?
— С вареньем! — воскликнула Юля и побежала за телефоном, чтобы включить музыку.
Игорь появился вслед за ней, с растрёпанной челкой и кубиком в руке. Он забрался на стул и посмотрел на Тамару.
— А папа ещё придёт? — неожиданно спросил он, не поднимая глаз.
Тамара замерла, держа ложку с тестом. Она посмотрела на Игоря, на его серьёзное лицо, и решила ответить искренне.
— Он приходил, потому что ему было одиноко. Но у нас с вами всё впереди, Игорь. И это наше — твоё, моё, Юлино. По-настоящему.
Игорь кивнул, словно понял. Затем потянулся за карандашом и начал рисовать машинку на салфетке. Юля включила свою любимую песню, и кухня наполнилась звуками — ложки стучали, тесто шипело на сковороде, Барсик крутился у ног, требуя внимания. Тамара жарила блинчики, подпевала Юле, смеялась, когда Игорь уронил каплю варенья на стол. Это было её утро. Их утро.
К обеду поступило три новых заказа. Тамара открыла ноутбук, записала адреса и ответила клиентам. Один свитер — с узором «волны» — заказала женщина из соседнего города, написав, что увидела его в соцсетях. Тамара улыбнулась. Её работа теперь жила своей жизнью, отправлялась в другие дома, согревала других людей. Это было больше, чем просто пряжа.
Поздно вечером пришла Оксана, принеся пирожки с яблоками и новости о своей работе. Они пили чай, разговаривали о мелочах — о успехах Юли в школе, о том, как Игорь научился завязывать шнурки, о новом заказе свитеров для ярмарки. Оксана, как всегда, заметила настроение Тамары.
— Ты какая-то… светлая сегодня, — сказала она, откусывая пирожок. — Виктор больше не звонит?
— Не звонит, — ответила Тамара. — И, думаю, не придёт.
Оксана кивнула, не задавая лишних вопросов. Они ещё немного поболтали, посмеялись, а когда Оксана ушла, Тамара осталась у окна. Дождь прекратился, и солнце медленно опускалось за крыши. Она посмотрела на коробки с пряжей, на детские рисунки, на вязаный плед. Всё было на своих местах. Её жизнь была на своих местах.
Дни текли своим чередом, словно река после долгого дождя. Тамара отправляла посылки с заказами, водила Юлю на школьный концерт, учила Игоря завязывать шнурки так, чтобы узел не развязывался. Вечерами она вязала — иногда до полуночи, пока пальцы не начинали ныть. Её свитера теперь заказывали не только из их города, но и из соседних областей. Катя шутила, что скоро Тамара откроет магазин, а Юля уже предлагала придумать логотип — «что-то с кошкой и звёздами».
Однажды вечером, когда дети спали, Тамара сидела за кухонным столом с чашкой кофе. На столе лежал готовый свитер — тёмно-синий, с узором «звёзды», который она придумала в прошлом месяце. Она провела рукой по шерсти, ощущая тепло и мягкость. Этот свитер был особенным — первый, который она связала после той ночи, когда Виктор пришёл с хризантемами. Он был не просто изделием. Он был доказательством — того, что она способна, что она справляется и что её жизнь теперь принадлежит только ей.
Она вспомнила Виктора. Его промокшее пальто, красные глаза, помятые цветы. Его слова: «Нам надо быть вместе». И то, как он ушёл — без скандала, без криков, просто растворился в темноте подъезда. Это было правильно. Не потому, что она его ненавидела или жалела. А потому, что он остался в прошлом, а она жила настоящим.
За окном вновь начался дождь, лёгкий и почти неслышный. Барсик дремал на подоконнике, поджав лапы, его шерсть слегка блестела в свете фонаря. Тамара посмотрела на фотографии на стене: Юля с медалью за конкурс чтецов, Игорь с первой нарисованной машинкой, они втроём на море два года назад. Тогда она ещё не знала, что справится. Но теперь была уверена.
Утро не принесло изменений. Юля пролила чай на скатерть, Игорь искал второй носок, Барсик утащил со стола кусок сыра. Тамара сварила кашу, собрала детей и ответила на два новых заказа. Затем села за стол и взяла спицы. Узор «волны» ложился ровно, как дыхание. Телефон заискрился — сообщение от клиентки: «Свитер пришёл, он идеальный! Спасибо, Тамара». Она улыбнулась. Успеет.
Когда Юля вернулась из школы и Тамара забрала Игоря из садика, стол был накрыт. Блинчики с вареньем, чай в кружках, вязаные салфетки. Юля рассказывала о концерте, Игорь показывал новый рисунок — грузовик с красными колёсами. Тамара слушала, смеялась, подливала чай. За окном мела лёгкая позёмка, но в кухне царило тепло. Барсик запрыгнул на стул и ткнулся носом в руку.
— Только не тебе, — сказала Тамара, пододвинув миску с водой.
Они ели, разговаривали, перебрасывались шутками. Без громких слов, без лишнего. Всё было так, как надо. Тамара посмотрела на детей, на свитер, лежащий на подоконнике, на коробки с пряжей. Это была её жизнь — не идеальная, но именно её. И в этой жизни не было места тем, кто уходит, оставляя записки.
Она вспомнила, как четыре дня назад Виктор стоял на пороге. И как всё закончилось — спокойно, без драматизма. Это не была пустота. Это была ясность. Свобода — не в том, чтобы никого не ждать. А в том, чтобы накрывать на троих, смеяться, вязать, жить. Потому что хочешь. А не потому, что должен.