— Мам, я на совещании, не могу говорить.
— Станислав Литвин, включи телевизор! Срочно!
Голос Людмилы Фёдоров звучал в трубке как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Станислав Литвин поморщился и прикрыл микрофон ноутбука ладонью. В окошке Zoom его начальник уже в десятый раз пересказывал очевидную мысль, и Станислав рисковал упустить момент для дежурного кивка.
— Какой телевизор, мама? У меня работа. Важный проект.
— Забудь про свой проект! Там твою Екатерину Возняк показывают!
Он закатил глаза. Екатерина. Даже спустя пять лет после развода мать продолжала называть её «Ленка», с тем же пренебрежением, будто речь шла о надоедливой соседской кошке.
— И что? Рекламирует сковородки? Или сидит в массовке на каком-нибудь шоу? Мам, мне правда некогда.
— Какая массовка?! Она интервью даёт! Как писательница! — голос Людмилы Фёдоров сорвался почти на визг. — Вся разряженная сидит там и умничает! Книжку свою показывает! Говорит — бестселлер! Ты можешь себе представить такой позор?
Станислав усмехнулся. Писательница — Екатерина Возняк. Это было даже не смешно — абсурдно до нелепости. Он отлично помнил её «интеллектуальные вершины». Она едва могла написать список покупок без ошибок. Какие книги? Какие бестселлеры?
— Мам, это какая-то шутка или ты что-то перепутала. Может, однофамилица попалась. Успокойся и выпей валерьянки. Всё, я отключаюсь.
Он завершил звонок раньше, чем мать успела перейти к следующей волне упрёков, и вновь принял выражение внимательного сотрудника. Начальник как раз закончил свою тираду — Станислав вовремя кивнул. Никто ничего не заметил.
Но мысли уже ускользали от работы. Екатерина Возняк — писательница… Бред какой-то. Скорее всего, мать опять увидела что-то мельком и додумала остальное сама — ей это было свойственно: она всегда считала бывшую жену недостойной своего «гениального» сына. Для Людмилы Фёдоров Екатерина была слишком простой и обыкновенной для такого выдающегося человека как Станислав Литвин.
Сама она была убеждена: её сын — недооценённый талантливый человек, которому просто не повезло с окружением: сначала с женой-простушкой, теперь вот с начальством бездарным. И сам Станислав в целом разделял эту точку зрения: он действительно считал себя выше большинства людей вокруг него по уровню мышления и глубине восприятия мира.
Развод с Екатериной он воспринимал как закономерный исход непонимания его тонкой душевной организации: она просто не соответствовала его масштабу личности и амбициям; её интересы ограничивались уютом дома, борщом на плите и сериалами по выходным вечерам. Она тянула его вниз в болото обыденности своей приземлённостью.
После расставания он почувствовал облегчение: наконец-то освободился для настоящих достижений!
Правда, за прошедшие пять лет никаких особых достижений так и не случилось: он всё так же трудился в той же компании на той же должности; сменил одну съёмную квартиру на другую — чуть просторнее прежней… Но всё это были лишь временные трудности: главное ведь потенциал! А потенциал у него был колоссальный — он знал это точно.
Вечером того же дня он вернулся домой раздражённый и усталый; поставив вчерашнюю пиццу греться в микроволновку, услышал звук открывающейся двери — без стука вошёл сын.
Никите Новикову недавно исполнилось девятнадцать; жил он отдельно — в квартире бабушки Людмилы Фёдоров — но иногда наведывался к отцу: проверить жив ли тот да заодно пополнить карманные расходы.
— Привет, папа.
— Привет… Деньги в тумбочке,— буркнул Станислав Литвин через плечо.
— Я не за деньгами пришёл,— Никита прошёл на кухню и сел за стол.— Бабушка звонила… Говорила ты ничего не знаешь…
Станислав напрягся:
— Не знаю чего? Что твоя мать решила стать украинской Джоан Роулинг? Да знаю я уже… Маразм крепчает…
Никита тяжело вздохнул; достал из рюкзака книгу в яркой обложке строгого дизайна с крупным заголовком «Осколки прошлого». Под ним значилось имя автора: Екатерина Возняк.
— Это вовсе не маразм… Вот.— Он пододвинул книгу отцу.— Она мне ещё месяц назад прислала… С автографом…
Станислав Литвин взял книгу так осторожно, словно держал дохлую крысу…