— Значит, ты хотела, чтобы его не было? — спросила мама.
— Мама, я же была ребенком, как я могла его удержать?
— Я и не предполагала, что все так обернется. — Она не думала, а о чем же тогда думала?
Марина не выдержала и расплакалась.
— Мама, ты считаешь меня виноватой в том, что умер Дима?
— Так и скажи.
— Скажи, чтобы я больше не приезжала к тебе, чтобы ты сказала, что у тебя нет дочери.
— У тебя есть только сын, — она кивнула на могилу Димы. — Все эти тринадцать лет я живу словно тенью.
— Что мне сделать, чтобы ты вспомнила, что я твоя дочь?
— Ты полгода была не в себе, а я, двенадцатилетняя девчонка, взяла все на свои плечи, правда, с помощью соседей.
— Но я была рядом с тобой.
— Ты сама отдала меня отцу, как ненужную вещь. Меня воспитывала чужая женщина, она утешала меня и вытирала слезы.
— Что еще я должна сделать, чтобы ты вспомнила, что у тебя есть дочь?
Тамара удивленно посмотрела на дочь, а затем внезапно схватилась за сердце.
Она начала опускаться, и Марина помогла ей сесть на скамейку возле могилы, сразу же вызвав скорую помощь.
Тамару доставили в больницу.
Марина чувствовала себя ужасно.
Она ощущала безосновательную вину.
Виноватой во всем: и в смерти брата, и в болезни матери.
На следующий день Марина пришла в больницу, но мать отказалась её видеть.
Она передала фрукты и уехала домой.
Спустя неделю Марина снова приехала в больницу. Едва успела передать фрукты и сладости, как в сумке зазвонил телефон.
— Здравствуй, дочка, — дрожащим голосом сказала мама, и Марина чуть не расплакалась.
— Да, мама, здравствуй… Как ты себя чувствуешь?
— Уже лучше, дочка, почти нормально… Может, ты приедешь ко мне? Я очень соскучилась, дочка.
Марина так давно не слышала от матери столь ласковое слово «дочка», что не удержалась от слез, но стараясь сохранять спокойствие, ответила:
— Конечно, мамочка, конечно, я рядом… Сейчас приду.
Она быстро поднялась на второй этаж больницы, где лежала её родная мама.
Бежала по лестнице с улыбкой на лице, чувствуя, что больше не тень и что мама действительно нуждается в ней.