— Ты это всерьёз, Богдан? — голос Леси дрожал, но не от страха, а от того странного чувства, когда тебя словно выталкивают за порог в собственном доме. — Ты правда хочешь, чтобы она переехала к нам?
Богдан стоял у окна, отвернувшись от жены. Его взгляд был устремлён вниз — на двор, где мальчишки гоняли мяч по детской площадке. Он молчал. Молчание затянулось настолько, что чай в трёх чашках на столе успел остыть.
— Она ведь одна, Леся, — наконец сказал он тихо, будто убеждая не её, а самого себя. — Совсем одна. Ей тяжело.
— А мне легко? — резко перебила его Леся. — Я работаю по двенадцать часов в день ради этой квартиры! Чтобы ты, твоя мама и даже ваш кот спали в тепле! И теперь ты хочешь превратить мою жизнь в коммуналку?
Он резко обернулся. В его взгляде вспыхнула та жесткая решимость, которая появляется у мужчин тогда, когда они вдруг вспоминают: их характер вырос не из чьего-то ребра, а из собственной упёртости.
— Не говори так о маме. Она пожилой человек.
— Она — как буря в чайнике: только вместо воды там чужие судьбы плещутся! — выпалила Леся.
В этот момент на пороге кухни появилась сама героиня разговора — Татьяна. В руках у неё был пёстрый шоппер с вязанием, на голове — берет в стиле старого кинофильма. Она молча вошла и поставила сумку на стул; её лицо выражало тихую победу — липкую и незаметную победу с запахом валидола и вчерашнего супа.
— Надеюсь, я не помешала вам? — спросила она мягко и опустилась рядом. — Просто подумала: может быть зайти на чай?
Леся ничего не ответила. Лишь кивнула и направилась в гостиную.
Там всё оставалось таким же уютным: кремовый плед лежал на диване, из диффузора тянулся аромат жасмина, мягкий свет наполнял комнату теплом. Это было её пространство: каждая деталь выбрана ею самой. Но теперь оно начинало наполняться чужим запахом — аптечным духом старости и пылью старого трикотажа.
Позже Богдан ушёл за продуктами, а Татьяна устроилась в кресле с клубком пряжи в руках. В этот момент раздался лёгкий стук в дверь.
На пороге стояла соседка с пятого этажа — Орися. Маленькая сухонькая женщина с глазами воробья: всегда настороженная и любопытная.
— Лесечка, всё ли у вас хорошо? Слышала… вроде бы спорили?
Леся вздохнула:
— Да нет… Просто семейные вопросы.
Старушка понимающе кивнула:
— А-а… значит свекровь приехала? У нас таких трое по подъезду ходят… как три ведьмы над одним котлом варятся! Береги себя, дитя моё… они просто так не уходят!
Леся невольно улыбнулась словам соседки. Но внутри стало тревожно.
Вечером они ужинали втроём за одним столом. Татьяна привычно говорила без остановки: о том, как несправедлив мир к людям её возраста; как «молодёжь нынче» совсем не ценит родительскую заботу; и как она «всегда знала: Богдан выберет себе девушку непростую».
Леся слушала молча. Сначала хотелось возразить… потом просто уйти… но вместо этого она спокойно поднялась из-за стола и понесла посуду на кухню. Среди шума воды и звона тарелок вдруг пришло болезненное осознание: это начало конца.
На следующее утро Татьяна уже звонила сантехнику «проверить трубы». Леся удивилась: никаких проблем с водопроводом не было вовсе. Но свекровь лишь невинно пожала плечами:
— Всё нужно смотреть заранее… чтобы потом жалоб не было…
Она при этом улыбалась спокойно и протирала пыль на подоконнике…