Я нарезала помидоры для салата, когда услышала голос Ани, доносившийся из коридора. Сестра Алексея говорила по телефону, прикрыв трубку ладонью, но в нашей небольшой квартире все было отчетливо слышно.
— Да, мам, я уже у них. Нет, ненадолго… Ты же знаешь, как я отношусь к этим посиделкам. Просто Алексей попросил — мол, давно не виделись. Ольга? Ну, как обычно — старается из всех сил. Даже немного умилительно.
Нож застыл над разделочной доской. «Старается из всех сил». В устах Ани это звучало как упрек.
Когда четыре года назад я начала встречаться с Алексеем, его семья восприняла меня… равнодушно. Ни враждебно, ни тепло. Скорее как что-то временное, что скоро пройдет само по себе.
— Ольга преподает литературу, — заявил Алексей на первом семейном ужине.
— Как замечательно, — улыбнулась его мать, Тамара Сергеевна. — Это ведь призвание, да? Не каждому дано работать с детьми. Я, например, не смогла бы — у меня бы не хватило терпения. Предпочитаю более… интеллектуальные задачи.
Она руководила отделом в банке. Муж занимался строительным бизнесом. Аня трудилась в модной индустрии. На их фоне я со своей литературой и классиками выглядела человеком из другого мира.
Но я искренне любила Алексея. И, казалось, он отвечал мне взаимностью.
— О, ты уже на кухне! — появилась Аня в дверном проеме. — Что тут так вкусно пахнет? Дай угадаю — опять твоя фирменная паста?
— Лазанья. По рецепту бабушки Алексея.
— Серьезно? — она подошла ближе и заглянула в духовку. — Мама учила?
— Нет, я нашла рецепт в её старой кулинарной книге. Алексей говорил, что она часто готовила это блюдо в его детстве.
Аня замолчала, потом тихо добавила:
— Знаешь, мама так и не сумела воспроизвести бабушкину лазанью. То соус пригорал, то листы разваливались. В итоге вообще перестала пытаться.
Это был первый раз, когда она сказала что-то личное, не ухмыляясь. Я осторожно улыбнулась.
— Может, у меня получится. Хотя тоже не уверена — впервые пытаюсь.
— Главное — не рассказывай маме, что готовишь по бабушкиному рецепту, если что-то не выйдет. Она… чувствительна к этой теме.
Входная дверь с грохотом захлопнулась.
— Девочки, я дома! — раздался голос Алексея. — Аня, ты уже здесь? Отлично!
Он вошел на кухню, поцеловал меня и повернулся к сестре:
— Родители будут?
— Что? — я уронила прихватку. — Алексей, мы же договаривались…
— Ой, — он поразился собственному забывчивому промаху. — Прости, забыл предупредить. Мама позвонила час назад, сказала, что они с папой рядом, решили зайти. Ничего страшного?
Я взглянула на стол, накрытый на троих. Лазанья, которой хватит максимум на четверых. Единственная дома бутылка вина.
— Ольга? Против?
— Конечно нет, — ответила я автоматически. — Просто… надо заранее предупреждать.
— Знаю, прости. Сейчас на работе навалилось.
Он обнял меня, и я на мгновение прижалась к его плечу. От него пахло одеколоном и немного сигаретами. Он обещал бросить.
Тамара Сергеевна и Владимир Михайлович появились через сорок минут. Она — в строгом костюме, несмотря на субботу. Он — в джинсах и свитере, но джинсы были Armani, а свитер — кашемировый.
— Ольга, дорогая, — Тамара Сергеевна приложила щеки к моим. — Как уютно у вас. Что-то обновляли?
— Нет, все по-прежнему.
— Ах, ну да. Просто показалось… Неважно.
За столом она взяла вилку, взглянула на неё и почти незаметно протерла салфеткой. Я сделала вид, что не заметила.
— Расскажи, как у тебя дела в школе? — спросил Владимир Михайлович, накладывая себе лазанью. — Алексей говорил, что ты теперь классный руководитель?,— Да, я взяла восьмой класс. Ребята непростые, но интересные.
— Восьмой — самый непростой возраст, — согласилась Тамара Сергеевна. — Помню, как Антоша в этом классе вытворял… Хорошо, что вовремя перевели его в частную школу. Там с дисциплиной строже.
— У нас в гимназии тоже поддерживают дисциплину, — спокойно ответила я.
— О, я сомневаюсь! Просто, понимаете, частное образование — это другой уровень. Там у детей больше возможностей.
Рядом со мной напрягся Алексей. Под столом положил руку на мою, крепко сжал. Этот жест говорил: молчи, не начинай.
Я не стала спорить.
— Кстати, о возможностях, — вмешалась Аня. — Жерар предлагает мне переехать во Львов. Там открывается новый офис, нужен человек для развития направления.
— Отлично! — засияла Тамара Сергеевна. — Львов — это же мечта! Алексей, а вам, может, тоже стоит подумать о переезде? В Европе сейчас много шансов для IT.
— Мам, мы никуда не собираемся.
— Почему? Ольга может преподавать где угодно. Языки — универсальны.
— Я преподаю литературу, а не языки, — поправила я.
— Ах да, точно. Хотя за границей русская литература, скорее всего, мало кому нужна. Зато можно было бы переквалифицироваться! Или заняться чем-то иным. Знаю одну женщину, она тоже была учительницей, а потом организовывала детские праздники. Очень успешный бизнес.
Я откусила кусочек лазаньи, разжевала, проглотила и сделала глоток вина.
— Тамара Сергеевна, я люблю свою работу.
— Конечно, дорогая! Я не говорю, что нужно бросать. Просто важно думать о будущем. О детях. Вы ведь планируете детей?
Вопрос повис в воздухе. Мы с Алексеем обменялись взглядом.
— Мам, — предупредительно сказал он.
— Что «мам»? Это обычный вопрос. Вам обоим уже за тридцать. В моём возрасте я уже двоих воспитывала.
— Пока не готовы, — ответила я.
— Не готовы? — удивился Владимир Михайлович. — Когда же тогда станете? Время не стоит на месте.
— Папа…
— Мы просто переживаем, — Тамара Сергеевна взяла мою руку, ее пальцы оказались холодными. — Понимаете, Ольга, в нашей семье есть устоявшийся порядок. Стабильность, достаток, правильное воспитание детей. Вы уверены, что сможете обеспечить всё это на учительскую зарплату?
Я аккуратно освободила руку.
— Считаю, что для воспитания важнее любовь и внимание, а не размер счета в банке.
— Какая же вы романтичная! — засмеялась Аня. — Это, конечно, трогательно, но любовь счета не оплачивает.
— Зато у нас есть моя зарплата, — вмешался Алексей. — Я зарабатываю достаточно.
— Пока, — согласился его отец. — А если случится кризис? Увольнение? Болезнь? Нужно иметь финансовую подушку безопасности. А учительская зарплата — это не подушка, а скорее платок для носа.
Аня усмехнулась. Тамара Сергеевна улыбнулась своей привычной улыбкой.
Я поднялась.
— Пойду проверю, как десерт.
На кухне я прислонилась к холодильнику, закрыла глаза, сосчитала до десяти, потом до двадцати.
Из столовой доносились голоса.
— …просто думай головой, сынок. Мы не против Ольги, она… милая. Но семья — это серьёзно. Это не только романтика.,— Мам, прекрати.
— Я переживаю за тебя! Посмотри на Игоря Коваленко — он женился на враче, теперь у них своя клиника и загородный дом. Или возьми Катю…
— Не начинай говорить про Катю.
— Почему бы и нет? Отличная девушка. И замужем всё ещё не стала, к слову.
Я вернулась с тирамису. Поставила его на стол и начала раскладывать по тарелкам.
— Вау, как аппетитно выглядит! — Тамара Сергеевна ткнула вилкой в десерт. — Это из той кулинарии на углу? У них пирожные неплохие.
— Я сама приготовила.
— Правда? Вот это да. По виду даже купленное напоминает.
Не знаю, что именно во мне в тот момент сломалось. Возможно, накопилось за четыре года. Или я просто устала делать вид, что не замечаю уколов.
— Знаете что, — сказала я, усаживаясь обратно. — Давайте говорить откровенно. Вы считаете меня не подходящей парой для Алексея. Это ваше право. Но зачем эти игры? Зачем улыбаться и делать вид, что все отлично?
— Ольга! — Алексей выглядел потрясенным.
— Стоп. Твоя мама только что сравнила меня с носовым платком. Сказала, что я не смогу дать детям нормальное воспитание. Дала понять, что ты должен быть с Катей. И всё это — за моим же столом, на моем ужине.
— Ну, знаешь ли! — Тамара Сергеевна отложила вилку. — Если ты такая ранимая, извини. Мы просто высказываем своё мнение. У нас в семье принято говорить прямо.
— Прямо? Хорошо. Тогда я тоже отвечу откровенно. Вы снобы. Вы оцениваете людей по размеру кошелька и престижу профессии. Вы не хотите замечать ценность того, что я делаю, потому что это не приносит миллионы.
— Ольга, успокойся, — Алексей взял мою руку.
Я посмотрела на него. На его красивое лицо, встревоженные глаза. На человека, которого любила четыре года.
— Скажи мне, Алексей. Ты с ними согласен? Ты тоже думаешь, что я недостаточно хороша?
— Конечно, нет!
— Тогда почему молчишь? Почему позволяешь им говорить обо мне так?
— Я… Оля, это моя семья. Я не могу просто…
— Не можешь что? Защитить женщину, с которой живёшь уже четыре года?
— Это не так просто!
— На самом деле очень просто. Либо ты уважаешь меня и требуешь того же от других, либо нет.
Наступило молчание. Тамара Сергеевна первой пришла в себя.
— Думаю, нам уже пора, — она встала, подняв жестом мужа и меня. — Спасибо за ужин, Ольга. Было… познавательно.
Они ушли быстро, не задерживаясь с прощаниями. За дверью раздался хлопок.
Мы с Алексеем остались наедине.
— Почему ты так поступила? — тихо спросил он.
— А почему ты не сделал этого? — ответила я.
Он молчал, смотрел в стол. Потом поднял глаза.
— Оля, я люблю тебя. Искренне люблю. Но они — моя семья. Я не могу просто так…
— Что? Поставить их на место? Сказать, что хватит унижать твою девушку?
— Они не унижают! Просто… у них такой стиль общения. Со всеми так.
— Нет, Алексей. С Катей они так не разговаривали. Я помню тот ужин три года назад, когда вы ещё встречались. Твоя мама светилась, интересовалась её работой в консалтинге.,— Это совсем другое…
— Да, именно другое. Потому что Катя — часть их круга. А я — нет. И никакими усилиями не стану.
Я поднялась и начала убирать со стола. Руки тряслись, но я двигалась, словно на автомате. Тарелка, вилка, бокал.
— Ольга, давай спокойно поговорим. Я с ними поговорю, все объясню…
— Что именно объяснишь? Что нужно быть вежливее? Они и так идеальны в вежливости, когда называют меня платком для носа.
— Это папа так сказал, не они…
— Алексей! — повернулась к нему резко. — Ты правда считаешь это оправданием?
Он застыл, потом опустил голову.
— Нет, я не оправдываю. Просто… Оля, пойми, я между молотом и наковальней. С одной стороны ты, с другой — они. Что мне делать?
— Сделай выбор.
Это слово прозвучало тяжело, прямолинейно.
— Ты хочешь, чтобы я выбрала — тебя или семью?
— Нет. Я прошу сделать выбор между мной и их неуважением. Это разные вещи.
Он поднялся, подошел ко мне и обнял. Я не отстранилась, но и не ответила взаимностью.
— Дай мне время, — тихо сказал он. — Я постараюсь все уладить. Объясню им. Просто… не уходи. Пожалуйста.
Взглянула в его глаза и увидела там страх, растерянность, любовь. И еще что-то — может, усталость или смирение.
— Ладно, — сказала я. — Время у тебя есть. Но, Алексей… я больше не стала бы молчать и притворяться, что все в порядке.
— Я понимаю.
Но понимал ли он? Понимал ли, что сегодня что-то сломалось безвозвратно? Что залатать будет очень нелегко?
Мы легли спать, так и не доев тирамису. Алексей обнимал меня и тихо что-то говорил. А я лежала без сна и думала о бабушкиной лазанье, которую Тамара Сергеевна так и не смогла приготовить.
Возможно, дело было не в рецепте. А просто любви не хватило. Той самой, которая, по словам Ани, никакими счетами не оплачивается.
Но без которой все остальное — лишь красивая оболочка.
С утра Алексей принес кофе в постель. Сел рядом и взял меня за руку.
— Я всю ночь думал. Ты права. Я должен был быть твоей защитой. Прости.
— И что теперь?
— Сейчас все изменится. Обещаю. Я серьезно поговорю с родителями. Если они не уважают женщину, которую я люблю, то…
Он прервался. Но я уловила, что хотел сказать. И понимала, что не сможет. Потому что Алексей — хороший сын: любящий и преданный. Именно за это я его и полюбила.
Но это же качество стало причиной наших проблем.
— Попробуй, — сказала я. — Но если ничего не изменится…
— Изменится. Ты увидишь.
Он поцеловал меня и ушел на работу, полный решимости. А я осталась с остывшим кофе и предчувствием, что ничего не поменяется.
Потому что дело не во его родителях. Дело в нас. В том, что у нас разные взгляды на семью, уважение и любовь.
И пока мы этого не осознаем, бабушкина лазанья так и останется просто рецептом из старой кулинарной книги.