Она не воспринимала свой поступок как жестокость — скорее, как необходимую меру самозащиты. Как хирургическую операцию: неприятную, но жизненно важную для благополучия всей семьи. Александр, конечно, будет сердиться. Вечер обещал быть непростым. Но он остынет и осознает — как всегда осознавал. В конце концов, именно Маричка лучше понимала, что нужно их семье. Она всегда знала верный путь — так же бесспорно, как то, что планета круглая. Александр был мягким и подверженным эмоциям человеком. Его любовь к матери была слепой и иррациональной — он не замечал её тихого давления и скрытого диктата. А Маричка всё видела ясно. Её обязанность — оградить их семейный мир от этой обволакивающей токсичной заботы.
Она без лишних эмоций приготовила ужин: паста с креветками в сливочном соусе — любимое блюдо Александра. Это должно было стать её жестом примирения перед надвигающимся разговором. В семь она забрала Данила из детского сада, немного погуляла с ним на площадке, а дома они вместе строили из конструктора огромный замок. Маричка была замечательной матерью: уравновешенной, последовательной и развивающей ребёнка без сюсюканья — она разговаривала с сыном на равных. Данило её обожал.
В половине девятого в замке повернулся ключ — пришёл Александр. Маричка вышла в коридор настороженной.
— Привет, — он устало улыбнулся, поцеловал её в щёку и потрепал сына по голове. — Устал до предела… А что это у нас так вкусно пахнет?
Он прошёл на кухню и бросил портфель на стул. Внутри Марички всё напряглось: значит, мать ему ещё не звонила… Видимо, решила сначала облить её грязью заочно, а потом уже пожаловаться сыну в подходящий момент. Что ж… даже лучше так: у неё будет возможность нанести первый удар.
— Александр, нам нужно поговорить, — сказала она спокойно и поставила перед ним тарелку с горячей пастой.
— М-м-м… моя любимая! — он уже начал накручивать спагетти на вилку. — Поговорим? Конечно… Только дай сначала поесть немного… Что-то случилось?
— Сегодня приезжала твоя мама, — ровным голосом произнесла Маричка и села напротив него.
Александр застыл с вилкой в воздухе.
— Как приехала? Она же говорила утром приедет… Уже здесь? Где она? Почему ты мне ничего не сказала?
— Она не приехала… Точнее сказать — я её развернула обратно домой, — спокойно ответила Маричка и внимательно следила за его реакцией.
На лице Александра медленно отражались сменяющиеся эмоции: сначала удивление, затем недоверие… И наконец гнев окрасил его лицо багровым румянцем. Он медленно положил вилку на стол; посуда звякнула о фарфор.
— Ты хочешь сказать… ты отправила мою мать обратно? С вокзала? Одну? В чужом городе?
— Ей шестьдесят два года! Это вовсе не старость! Она бодрая женщина в полном расцвете сил! – спокойно возразила Маричка. – И была она вовсе не одна – а с чемоданом своих солений наверняка… Александр, давай без трагедий – я поступила так, как было необходимо! Ты ведь помнишь последствия её прошлого «недельного» визита?
— Она нам помогала! – взорвался он вдруг и вскочил со стула; голос сорвался почти на крик…