Я закончила.
Она сняла каблуки, словно сбрасывая с себя доспехи, и направилась в спальню.
Игорь остался стоять с открытым ртом, а Тамара Ивановна повернулась к нему, в её взгляде уже начала проявляться злость. — Она меня унижает у тебя на глазах, а ты стоишь и нюхаешь носки!
Так дальше жить нельзя! — Так больше не будет, — прозвучал голос Ольги из-за двери.
Спокойный, но с такой сталью, что можно было точить ножницы.
Ольга проснулась от шума, который можно было спутать с землетрясением или, в крайнем случае, с поломкой лифта.
Это был шкаф — он грохнул так, что дом старой постройки содрогнулся до самых труб.
Игорь искал документы.
Не свои, конечно.
Её.
Машину. — Ты серьёзно? — голос у неё был сиплым, словно у прокуренного диктора.
Вчерашняя ссора отозвалась в голосовых связках. — Где ПТС? — Игорь даже не обернулся.
На нём были те самые домашние штаны с растянутыми коленями, в которых он обычно чинил роутер или бормотал: «ладно, я сам сварю гречку». — Там же, где и твои яйца.
Где-то далеко, под слоем страха перед родителями, — Ольга встала, накинула халат и прошла мимо, демонстративно не обращая внимания на то, какие бумаги он перебирает. — Не найдёшь.
Я оставила его у юриста.
На оформлении.
Сюрприз: машина только на меня.
Без права передачи.
Без доверенностей.
Без твоего папы. — Ты не имеешь права так со мной!
Мы же семья! — А ты имеешь право лазить в мои шкафы, потому что у тебя кризис мужественности и мамины советы зудят в ухе?
Он выпрямился, посмотрел на неё, словно видя впервые.
В его взгляде мелькнула такая растерянность, что на секунду стало жалко.
Секунду — и не больше. — Папа сказал, что ты ведёшь себя, как… как феминистка. — Как ужасно! — Ольга притворилась, что схватилась за сердце. — Надеюсь, он не упал в обморок от таких слов?
Или пришлось нашатырь капать? — Они просто беспокоятся.
Хотят, чтобы у нас был порядок.
Уважение.
Чтобы ты была настоящей женой! — Настоящей?
Это какая?
Вышитый платочек?
Подавать борщ с любовью и по команде?
Игорь, у меня работа, бизнес-рейсы, люди, которые от меня зависят.
Я не на выданье, я управляю логистикой Европы. — Да мне всё равно!
Я хочу, чтобы ты была дома, со мной!
А не моталась по заграницам и покупала себе танки! — Это уже не танк.
Это — корабль.
И я капитан.
А ты, извини, без допуска к штурвалу, — она подошла к окну, где на парковке блестел её серебристый Skoda, словно специально вызывая на дуэль все соседские «Logan».
Он приблизился.
Настойчиво.
Его лицо вдруг стало незнакомым — углы рта опустились, глаза потемнели. — Ты думаешь, что ты лучше всех?
Ты смотришь свысока на моих родителей, на меня!
А ведь это ты вошла в нашу семью, а не мы в твою. — Ага.
Только ваша «семья» — это как квест с дедлайнами и криками.
Я — приложение, не человек.
У меня даже имени нет.
Я теперь «она», «невестка», «эта с машиной».
Он схватил её за руку.
Крепко.
Не как любящий муж, а как человек, которому не оставили выбора. — Игорь.
Отпусти. — Спокойно, но с холодом.
Голос, которым диспетчер вызывает аварийку на линии. — Мы поедем к родителям.
Сегодня.
Поговорим.
Все вместе.
Нужно это решить.
Семейно. — Сначала — ты отпустишь мою руку, — она посмотрела в глаза, не мигая. — Потом — ты выйдешь из квартиры.
А потом… если очень повезёт, я тебе напишу.
Или нет.
Он отпустил.