Она не стала рыться в кухонных шкафах в поисках случайно оставшейся пачки макарон или банки с консервами. Её намерения были иными.
Открыв морозильник, она ощутила, как из его глубины повеяло стужей. Рука Владиславы, миновав замороженные овощи и кусок мяса, уверенно потянулась в самый дальний угол. Там она нащупала пакет, покрытый инеем. Это была не просто заготовка — скорее напоминание о прошлом, почти стёртом из памяти. Они лепили их около месяца назад — готовились отметить годовщину своего первого свидания. Тогда Мирослав с воодушевлением пообещал устроить романтический вечер. Но в назначенный день «вдруг сорвалась важная сделка», и он вернулся далеко за полночь, пахнущий коньяком и с виноватой полуулыбкой.
Владислава стряхнула иней с коробки и выбрала самую большую кастрюлю из нержавейки — ту самую, которую обычно использовали для борща или насыщенного бульона. Наполнив её очищенной водой, она дождалась первых признаков кипения: на поверхности начали собираться пузырьки. В воду отправились два лавровых листа тёмно-зелёного цвета, несколько горошин душистого перца и половинка луковицы без шелухи. Постепенно кухня начала наполняться ароматом — тёплым, пряным, уютным запахом дома, где кого-то ждут.
В этот момент замок щёлкнул резко и громко — словно открывали банку консервов ножом. В квартиру ворвался гул — не просто звук, а плотный поток голосов: громкий смех, низкие мужские реплики и тяжёлые шаги по ламинату прихожей. Вместе с ними пришёл запах сырого асфальта после дождя, пива и уличной прохлады.
— Владислава! Мы вернулись! С голоду помираем! Встречай героев! — раздался голос Мирослава из коридора.
Она даже не обернулась на шум. Вода в кастрюле уже бурлила крупными пузырями с яростной энергией. Владислава сняла крышку с коробки и стала аккуратно опускать пельмени один за другим в кипяток: каждый был идеален — тонкое прозрачное тесто плотно обнимало начинку; защипы были ровными и красивыми гребешками. Они мягко шлёпались в воду со слабым шипением и тут же всплывали на поверхность, закручиваясь в водовороте кипящей воды.
— Эй ты там! У нас гости! — крикнул незнакомый голос сквозь хохот. — Мирослав говорил: строгая у него жена… А она тут старается вовсю! Запах какой!
Аромат действительно стал навязчиво притягательным: варёное тесто вперемешку с насыщенным бульоном и мясной начинкой заполнили квартиру до краёв своим аппетитным присутствием. Это был запах праздника.
Владислава убавила огонь до минимума и деревянной ложкой осторожно перемешала пельмени — чтобы не прилипли друг к другу и сохранили свою форму без единой трещинки. Её лицо оставалось спокойным; взгляд сосредоточенным на процессе варки. Она будто не слышала ни шагов по коридору, ни покашливания мужа за спиной: тот заглянул было на кухню, увидел её фигуру у плиты среди клубов пара — удовлетворённо кивнул себе под нос и ушёл обратно к друзьям.
Она была полностью поглощена приготовлением блюда — лучшего из того, что могла предложить сейчас. Последнего ужина.
Когда последний пельмень поднялся наверх воды как знак завершения процесса варки, Владислава выключила плиту. Она накрыла кастрюлю крышкой: дать настояться блюду под паром; впитать ароматы специй до последней капли вкуса.
Из комнаты доносился всё более настойчивый гул голосов: там уже наливали пиво по бокалам; обсуждали матч; сквозь общий шум пробивался голос Мирослава — он пытался перекричать друзей или телевизор… Для них это был обычный вечер пятницы или субботы… А для неё – черта невозврата.
Обычную посуду она решила проигнорировать вовсе. Открыв дверцу серванта с «особенной» утварью для торжеств, достала три массивные фарфоровые тарелки белого цвета с тонкой золотистой каймой по краю – свадебный подарок когда-то давно… За все годы они использовались всего пару раз – только когда повод действительно того стоил.
Звон фарфора о столешницу прозвучал чисто и ясно…