— Обсудим? — с иронией переспросила Ирина. — Мы уже три месяца всё обсуждаем. Пока твоя мама распоряжалась здесь, как будто это её штаб. Хватит разговоров. Или вы уходите прямо сейчас, или я вызываю полицию. Квартира принадлежит мне, документы лежат на столе. Можешь позвонить адвокату — он подтвердит.
— Ты ещё пожалеешь об этом! Неблагодарная! Мы ведь пришли с добром, а ты… — Таня схватилась за чемодан так, будто держала в руках оружие.
— Конечно, с добром… — усмехнулась Ирина. — Пришли как гости, а повели себя как захватчики. Всё перекроили под себя, распоряжались моими деньгами и выбрасывали мои вещи. Даже квартиру пытались продать за моей спиной. Вот такое у вас «добро», да? Я не чья-то игрушка на поводке. Это мой дом и моя жизнь.
Назар стоял между ними, метался взглядом от одной к другой, словно ребёнок в магазине сладостей, которому не достаётся ни одной.
— И ты тоже проваливай! — прошипела свекровь. — Не смей оставаться с этой самозванкой!
— Назар сам решит, что ему делать, — спокойно сказала Ирина с ноткой усталости в голосе. — Но если он останется — то только по моим условиям. Его мама больше здесь не командует. Все приказы отменяются. От всех сторон. Иначе… ты знаешь последствия.
Таня молча выскочила из комнаты, волоча чемодан за собой так шумно и демонстративно, будто объявляла: война ещё продолжается.
Назар задержался у двери на несколько секунд и шагнул вперёд.
— Ирина… может быть… всё-таки поговорим?
— Больше не о чем говорить. Выбирай: либо я, либо твоя мама.
— Но ведь это же мама…
— Вот именно поэтому и выбирай сам. Это не ультиматум — просто я не хочу быть лишней в собственном браке.
Он постоял молча ещё немного, затем тяжело вздохнул и пошёл вслед за матерью. Дверь захлопнулась так громко, что гул прокатился по всей квартире — даже стены словно замерли в ожидании перемен.
Ирина медленно опустилась на кровать. Руки дрожали от напряжения, ноги едва держали тело, но внутри наступило странное спокойствие. Будто кто-то налил горячего чая в промёрзшее нутро после долгой зимы: страшно было по-прежнему — но уже иначе.
Через неделю Назар позвонил ей:
— Может быть… встретимся? Мама дома сидит тихо теперь…
— Нет, Назар… — ответила она почти шёпотом. — Я тоже остыла за это время… И поняла: мне не нужен человек рядом со мной, который даже перед своей матерью меня защитить не может.
— Но я тебя люблю!
— Любовь проявляется не в смайликах под фото и милых сообщениях… А когда ты стоишь рядом со мной против всего мира – а не против меня ради неё… Забери свои вещи на выходных – я подала документы на развод.
Она отключила звонок и подошла к окну. За стеклом кто-то смеялся во дворе; кто-то курил у подъезда… А внутри неё царила тишина – без тревоги и без постоянного напряжения.
Три месяца понадобилось ей для самого главного вывода: научиться уважать себя самой – даже если придётся всё начинать заново.
Телефон разрывался от звонков – родственники активизировались мгновенно: словно муравьи вокруг пролитого варенья… Она методично отправляла номера в чёрный список – даже старую подругу удалила: та принялась читать морали о святости семьи любой ценой…
Первая ночь прошла без сна – Ирина лежала и вслушивалась в звуки квартиры: скрип паркета… лёгкий шелест штор… тишину… Впервые никто ничего ей не указывал… никто её не критиковал…
А утром она спокойно поднялась с постели и сварила себе кофе – сама себе хозяйка… Без «ты опять делаешь неправильно»… Без «что это ты надела»… Без «ты думаешь только о себе».
Через месяц она поменяла все замки – символически закрыв дверь прошлому… Почувствовала себя другим человеком…
Развод прошёл быстро благодаря брачному договору – Назар попытался возразить сначала… но быстро сдался: видно было сразу – привык жить под чужим диктатом…
О Тане она больше ничего не слышала – говорили лишь вскользь: вроде бы вернулась к мужу… Похоже сын оказался менее надёжным союзником для неё…
А Ирина наконец-то вдохнула полной грудью…
Теперь её жизнь принадлежала только ей самой…
И правила в этом доме писала только она…
И никто больше их изменить уже не сможет…