Данилова сестра стояла у окна новой двухкомнатной квартиры, где ещё витал запах свежей шпаклёвки и распакованных коробок. За окном царил февраль — тот самый, что во Львове особенно суров: сырой снег, пронизывающий ветер и бесконечная слякоть. Ярина сжимала в ладони ключи — новенькие, блестящие, будто только что полученные из рук риелтора.
— Марта, я не обязана тебе ничего объяснять, — проговорила она устало. — И уж тем более не намерена выслушивать угрозы.
Марта фыркнула:
—Какие угрозы? Он просто предложил разобраться по-доброму. А ты сразу — развод! Это же фарс какой-то!
Ярина медленно обернулась к ней, как человек, которого слишком долго испытывали на терпение.
—Твой брат поставил мне условие: либо я отдаю ему деньги, либо он подаёт на развод. Я сделала выбор за него.
—Ну ты и… — Марта прикусила губу. — Каменная женщина. Данил говорил, что ты склонна к истерикам, но я думала — преувеличивает.
Ярина криво усмехнулась.
—Послушай. Ты пришла сюда без приглашения. Вмешалась в мои дела. И теперь позволяешь себе оскорбления в моей квартире? Причём основываясь на словах человека, который хотел забрать у меня половину того, что я копила всю жизнь? Скажи мне честно: сколько ещё минут ты рассчитываешь говорить это бесплатно?
Марта замерла на мгновение — словно её окатили ледяной водой.
—Ты… Ты серьёзно всё рушишь? Из-за денег?
—Нет, — тихо ответила Ярина. — Я просто не позволю разрушить себя. Это разные вещи.
Марта отступила назад. В её взгляде промелькнуло нечто похожее на понимание… но лишь на миг.
—Ладно, ясно всё с тобой, — произнесла она с нарочитым холодом в голосе. — Делай как знаешь. Только потом не удивляйся: с такими принципами никто рядом не останется.
—Ну и пусть, — спокойно сказала Ярина. — Я ведь не товар на витрине брачного рынка.
Дверь захлопнулась так громко, что одна из коробок наверху шкафа дрогнула и сбросила недособранную полку вниз.
Ярина подошла к ней неторопливо и аккуратно вернула полку обратно на место. Каждое движение было выверенным и точным — словно только этим она могла удержать остатки спокойствия внутри себя.
Телефон снова завибрировал в кармане. На экране высветилось имя Данила с нового номера.
Она нажала «принять». Не ради него даже — ради самой себя.
—Ярин… — голос звучал хрипло и надтреснуто: будто он или кричал всю ночь напролёт, или пил без остановки; скорее второе. — Пожалуйста… Давай встретимся? Я уже еду… Мне нужно всё объяснить…
—Данил… — произнесла она ровно и спокойно. — Я просила тебя больше не звонить мне.
—Знаю… Но мне нужно сказать это вслух… Очень нужно… Я поступил глупо… Ты была права… Просто… Дай мне пять минут… Пять…
Она помолчала немного.
Внутри что-то дрогнуло: даже не чувство само по себе – а воспоминание о том времени, когда они впервые встретились; как гуляли осенью вдоль берега реки; как он носил её сумку и смеялся над тем, что она «самая правильная женщина во всём городе».
Она выдохнула глубоко:
—Хорошо… Приезжай… Только без Лилии… И никаких неожиданностей…
—Без мамы… Один приеду…
Она завершила звонок и почти машинально включила чайник – скорее по привычке. Пока вода нагревалась до кипения, убрала лишние коробки в угол комнаты и поправила плед на диване – будто это могло хоть чем-то повлиять на происходящее вокруг неё.
Минут через двадцать раздался звонок в дверь.
Она открыла её без слов.
На пороге стоял Данил – измученный видом человека после тяжёлой ночи: впалые щёки, покрасневшие глаза; куртка насквозь мокрая – то ли от снега с улицы, то ли от пота под ней.
Он вошёл осторожно – словно боялся сделать неверный шаг или нарушить хрупкое равновесие тишины вокруг них обоих.
—Уютно тут у тебя… Просторно… Света много…
—Мне нравится здесь самой… — ответила она коротко.
Повисла пауза между ними двумя…
Данил присел краем бедра на табуретку – точно школьник перед строгим директором школы…
—Ярин… я сильно напортачил… Очень сильно… Осознал это поздно… Ты была права во всём… Лилия давила на меня постоянно… Говорила: если мужик настоящий – должен поддержать семью любой ценой… А я хотел быть таким мужиком для неё… Понимаешь?..