И, крестясь, словно от дьявольской сущности, Оля резво устремилась прочь от неё.
Тамара Сергеевна возвратилась домой в необычном состоянии. Обидно? Конечно. Но ещё больше — дико. Вот, размышляет, мерзость какая. Мужчина жену за покойницу выдает, девушку обманывает, рога наставляет супруге, и она должна прощать?
Она ждала супруга, готовясь к тяжёлому разговору. Надеялась, что он начнёт оправдываться, может, расплачется, попросит прощения. Но нет.
Врывается Иван Петрович с работы. Лицо пылает, не от усталости, а от невыносимой злобы. Не снимая обуви, бросается на жену, размахивая кулаками прямо перед её лицом.
– Что ты натворила, ведьма?! Как посмела к ней приблизиться?! Оскорбить мою Олю! Эту святую девушку! Мою чистую, светлую любовь! Ты раздавила наше святое чувство своими грязными лаптями!
Тамара Сергеевна отшатнулась. Глаза её округлились, словно блюдца.
– Иван Петрович… А разве мы не в официальном браке?
– Молчи! – взревел он, брызгая слюной. – Она — ангел! А ты — завистливая колдунья! Я собирался уйти к ней! Всю жизнь посвятить ей! А ты всё испортила! Разбила моё счастье, как грязную посуду!
Тамару Сергеевну охватило не столько обида, сколько полное, абсолютное, безвозвратное изумление. Вот как! Он изменяет, лжёт безбожно, а виновата она?
И не просто виновата, а растоптала его «святое чувство»? Логика, мягко говоря, странная. Полный абсурд. Глядя на его искажённое злобой лицо и дрожащие кулаки, Тамара Сергеевна ощутила не страх и не гнев, а какую-то холодную, кристально ясную уверенность.