Бесплатная, многофункциональная и всегда обязанная.
Ни для чего иного она не представляла ценности для матери и отца. «Пусть так, – судорожно размышляла она, вытирая слезы. – После школы уеду.
Подальше.
Поступлю в институт.
И тогда они осознают, как обходиться без меня».
Вечером того же дня, приведя младшего брата с тренировки, она за ужином, собрав всю волю в кулак, поделилась своими намерениями. – Я решила подать документы в Черкасский университет.
На филологический факультет.
Мать, не отрывая взгляда от тарелки, бросила: – Зачем? – Как зачем? – удивилась Екатерина. – В аттестате у меня всего одна четверка.
Шансы хорошие… – Даже не думай, – голос Тамары Петровны прозвучал с каким-то странным, внутренним напряжением, будто она долго ждала этого момента. – Никуда ты не поедешь. – Но почему? – в голосе Екатерины прозвучала отчаянная нота. – Сыночек, иди в свою комнату, поиграй, – неожиданно ласково обратилась мать к Игорю. – Ты же уже поел?
Мальчик послушно кивнул и исчез за дверью.
Как только замок щелкнул, мать подняла на Екатерину взгляд, полный неприкрытой, ядовитой злобы, от которой девушке стало холодно внутри. – А кто будет заниматься Игорем?
На тренировки водить?
Ему еще рано одному бродить по городу. – Я мог бы возить его, – тихо, неожиданно проговорил отец, не поднимая глаз от стола. – Ты? – вскрикнула мать, вскакивая.
Ее лицо исказила гримаса ярости. – Почему не она?
Я что, зря тратила столько лет, сил и здоровья на чужого ребенка?
Пусть хоть за кров и хлеб отрабатывает!
Екатерина вздрогнула, словно ударом тока.
Вилка с грохотом упала из ее дрожащих пальцев на тарелку.
В ушах зазвенело.
Должно было показаться… – Зачем ты так, Вера? – устало пробормотал отец. – Нашла время… – А я молчала слишком долго!
Пусть наконец узнает, кто она на самом деле!
В университет собирается!
На фабрику!
Пусть идет на завод работать!
Мы не обязаны дальше таскать ее на шее!
Воздух в комнате стал густым, тяжелым и колючим.
Екатерина сидела, онемев, не способная пошевелиться.
Ее мир, и без того шаткий, рухнул в одно мгновение, рассыпавшись на миллионы острых осколков. «Чужой ребенок».
Эти слова звенели в тишине, словно стекло. – Пошла вон, – прошипела мать, указывая пальцем на дверь.
Екатерина механически поднялась.
Ноги подкашивались.
Она глядела на отца, умоляя о поддержке, о объяснении, но он лишь опустил голову еще ниже, съеживаясь в плечах, словно стараясь стать незаметным. – Я сказала, вон!
Вон из моей кухни! – закричала мать, уже в истерике, в её крике звучало нечто животное, первобытное.
Этот крик заставил Екатерину рвануться с места.
Она выбежала из квартиры, не помня себя, и побежала по улицам родного города, который внезапно стал чужим и враждебным.
Фонари тянулись длинными уродливыми тенями, а в висках гремело одно: «Чужой… чужой… чужой…» Остановившись, чтобы отдышаться, она вдруг поняла, куда можно направиться.
Единственный человек, который всегда смотрел на неё с теплом. – Бабушка, – выдохнула она, когда дверь открыла пожилая, но крепкая женщина с мудрыми, добрыми глазами. – Бабуль, что она сказала… Это правда?
Бабушка, Нина Михайловна, молча впустила её, усадила в кресло, налив чай.
Выслушала сбивчивый, прерывающийся рыданиями рассказ.
Её лицо стало печальным и очень усталым. – Не думала, что доживу до дня, когда тебе придется узнать это, девочка моя, – тихо начала она. – Но Вера, как бы ужасно это ни звучало, сказала правду.
Ты родная только моему сыну, твоему отцу. – Как? – прошептала Екатерина, глаза помутнели. – Кто… кто моя мать? – Его студентка.
Молодая, красивая, легкомысленная.
Между ними возник роман.
Она забеременела.
Думала, что раз у него с Верой нет детей, он уйдет и женится на ней.
Но Сергей… твой папа… не собирался разрушать семью.
Он предложил ей деньги, помощь, но не брак.
Тогда она в сердцах заявила, что оставит ребёнка в роддоме.
Сергей не мог этого допустить.
Он сказал: «Рожай.
Я заберу ребёнка и воспитаю как своего».
И так поступил.
Пришел к Вере, рассказал всё.
Она, конечно, была в ужасном шоке.
Собиралась подать на развод.
Неделю молчала.
А потом… согласилась.
Сказала, что будет воспитывать тебя как свою.
Думаю, надеялась, что сможет полюбить.
Но сердце не прикажешь.
Я не раз предлагала ей – отдай ребёнка мне, я вырасту.
Но она наотрез отказалась. Гордость, видимо.