Вам у нас понравится!
Понедельничное утро складывалось ничем не выделяющимся среди других. Тамара неспешно продвигалась по коридору их просторной трёхкомнатной квартиры, направляясь на кухню, чтобы вскипятить чайник.
Однако, проходя мимо комнаты свекрови, Людмилы Ивановны, она заметила слегка приоткрытую дверь. Обычно та была заперта наглухо, словно там хранились важнейшие секреты. Тамара невольно взглянула внутрь. И тут её взгляд зацепился за знакомый синий пакет.
В комнате, склонившись над кроватью, стояла Людмила Ивановна. Её спина была обращена к двери, а руки суетливо засовывали что-то под матрас. Пакет мелькнул, и Тамара сразу узнала его — это была упаковка их любимого молотого кофе, приобретённого всего лишь вчера. Рядом на полу стояла банка тунца, тоже недавно купленная, и большая пачка стирального порошка.
Тамара застыла на месте. Сердце сжалось. Она стояла в дверном проёме, не в силах отвести взгляд от увиденного. В голове мелькнула мысль: «Что это может означать?»
Внезапно Людмила Ивановна резко выпрямилась. Она обернулась и встретилась взглядом с Тамарой. На лице свекрови мгновенно отразились раздражение, смешанное с мгновенной растерянностью, которая вскоре уступила место гневу.
— Чего таращишься? — рявкнула свекровь, голос её прозвучал с явной злостью. Она сделала шаг вперёд и с грохотом захлопнула дверь прямо перед носом у Тамары.
Тамара молча отошла. Её ладони покрылись потом. Ноги словно приросли к полу. Она дошла до кухни, включила чайник, но вода в нём никак не закипала.
В голове Тамары что-то щёлкнуло. Это была далеко не первая странная пропажа продуктов. Бутылка оливкового масла, купленная для салатов, исчезла уже на следующий день. Кофе всегда заканчивался подозрительно быстро.
Ранее Тамара списывала это на забывчивость, на то, что «потеряла» что-то из виду. Или думала, что Людмила Ивановна могла что-то просто переставить. Но теперь, увидев всё своими глазами, картина сложилась. Свекровь тайно прятала продукты. Прятала их от них. И это было уже не просто странно — это стало обманом.
***
Захлопнув дверь, Людмила Ивановна прислонилась к ней спиной, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось. Эта девушка, Тамара, всё заметила. И что из этого? Она имеет на это право. Пусть смотрит.
«Вот же любопытная Надежда», — пробормотала про себя Людмила Ивановна, сжимая кулаки. — «Вечно суёт нос туда, куда не просят».
Она отошла от двери, подошла к кровати и опустилась на неё. Под кроватью хранился её тайник. Здесь, кроме только что спрятанных кофе, тунца и порошка, лежали и другие запасы: упаковка макарон, банка горошка, пачка риса, консервы. Всё это было её «про запас».
Людмила Ивановна считала, что Тамара бездумно расходует деньги её сына Игоря. «Разбрасывается», — так она это называла. Готовит «слишком обильно». Зачем эта Тамара покупает столько разных сортов сыра? Зачем постоянно меняет марки кофе? А её страсть к новым рецептам, требующим множества дорогих специй и ингредиентов? «Не думает она вовсе», — делала такой вывод Людмила Ивановна. Сын же трудится, вкалывает, чтобы это всё обеспечить.
— Бестолковая, — часто повторяла она про себя. — Не понимает, как хозяйство вести надо. Я всю жизнь жила экономно, умею считать каждую копейку. А она…
В её сознании всё было предельно чётко. Игорь — её сын. Он зарабатывает деньги. Значит, продукты, купленные на эти средства, — «её по праву». Она выносила его, растила, учила. А теперь должна смотреть, как эта молодая женщина транжирит его доход? Нет, так дело не пойдёт.
Поэтому она брала часть продуктов «в запас». Сначала прятала в своей комнате, чтобы потом тайком перевезти на дачу. Там у неё стоял старенький холодильник, где можно было сохранять вещи дольше. Или просто убирала в шкаф, на случай «чёрного дня». Она называла это «хозяйственным подходом». Следует думать о будущем. А эти молодые живут одним днём.
Конечно, сыну она об этом не говорила. Игорь не понял бы. Он добрый, но слишком доверчивый. А невестке, Тамаре, Людмила Ивановна считала, объяснять ничего не должна. Это её личное дело, что она делает в своей комнате. Она же не ворует, а просто «перераспределяет» то, что и так принадлежит её сыну. Она — мать. Имеет право заботиться о благополучии своего ребёнка.
— Пусть Игорь видит, что хозяйка она никакая, — бормотала Людмила Ивановна, поправляя плед на кровати, чтобы тайник был скрыт надёжнее. — Пусть видит, как у него деньги утекают в пустоту.
Она ощущала себя оскорблённой, но не из-за того, что её поймали. А потому, что Тамара посмела взглянуть на неё так, словно она поступает неправильно. Как будто она не имеет на это право.