— Дмитрий, ты вообще осознаёшь, что только что предложил? Или Людмила так на тебя влияет, что ты уже совсем перестал соображать? — Оксана стояла у кухонного стола, крепко сжимая в руке связку ключей от их жилья.
Мужчина смотрел на неё с тем самым выражением лица, которое за пять лет совместной жизни она научилась читать безошибочно. Это был взгляд человека, которому крайне неловко, но который уже принял решение и не собирался отступать. Его плечи были напряжены, губы сжаты в тонкую линию, а глаза избегали встречи с её взглядом.
— Оксана, давай без сцен, — начал он примиряющим тоном, хотя в голосе уже звучала знакомая решимость. — Людмила всего лишь просит дубликат ключей. Это не катастрофа. Она хочет иногда заходить в наше отсутствие — убраться там или приготовить что-нибудь. Ей ведь скучно одной целыми днями. А тут и ей занятие найдётся, и нам польза.
Оксана медленно положила ключи на столешницу. Её пальцы дрожали не от злости — это было что-то более ледяное и пугающее: осознание того, что этот разговор был неизбежен. Людмила давно планировала этот шаг: постепенно раздвигала границы дозволенного так же настойчиво и незаметно, как вода просачивается сквозь трещины.
— Забота о нас… — повторила она медленно. — Дмитрий, твоя мать уже звонит мне по три раза в день с расспросами о том, что я готовлю на ужин. Каждое воскресенье она приходит к нам и устраивает ревизию холодильника с комментариями к каждому продукту. Она перекладывает вещи в шкафах «по-своему», потому что «так лучше». А теперь ты предлагаешь вручить ей ключи от квартиры? Чтобы она могла приходить без предупреждения?
Дмитрий поморщился. Он понимал: жена права. Но признать это значило бы отвернуться от матери. А он не мог себе этого позволить — его так не учили.
— Ты всё преувеличиваешь… Мама просто переживает за нас обоих. Заботиться для неё естественно — у неё такой характер. И потом… это же моя мать! Разве трудно пойти ей навстречу в такой мелочи?
— Мелочь? — переспросила Оксана с усмешкой без малейшего намёка на веселье. — Для тебя личные границы стали пустяком? Пространство нашей семьи стало чем-то второстепенным?
Дмитрий молчал; но тишина эта говорила громче любых слов. Оксана поняла: для него желания матери действительно перевешивают её собственное спокойствие и комфорт. Она кивнула себе под нос.
— Понятно… — произнесла она почти шёпотом.
Дмитрий заметно расслабился: он воспринял её слова как знак согласия или даже уступки. Типичная ошибка человека, который уверен, будто знает свою жену до последней черты характера.
— Вот молодец… — попытался он приобнять её, но Оксана мягко отстранилась.
— Подожди минутку… Я ещё не договорила, — сказала она спокойно и достала телефон из кармана халата. — Раз уж речь зашла о ключах и семейной заботе… У меня тоже есть небольшая просьба.
В его взгляде мелькнуло беспокойство: интонация жены изменилась настолько резко и чётко, что внутри у него вспыхнул тревожный сигнал.
— Что за просьба? — спросил он настороженно.
— Я хочу получить копию ключей от дачи твоей матери.
Наступила гробовая тишина; Дмитрий смотрел на жену так же ошарашенно, как если бы она предложила ему продать внутренний орган на чёрном рынке.
— Ты серьёзно?.. — выдохнул он наконец.
— А почему нет? — пожала плечами Оксана с абсолютным спокойствием на лице. — Мы ведь семья… Твоя мама просит доступ к нашему дому ради заботы о нас двоих; я хочу иметь возможность проявлять такую же заботу о ней через доступ к её даче… Разве это не честный обмен?
— Это совсем другое! — лицо Дмитрия налилось краской возмущения. — Дача для неё святое место! Там всё её! Её вещи! Её личное пространство!
— А квартира тогда что? Общественное место общего пользования? — холодно парировала Оксана и скрестила руки на груди.— Здесь тоже наши вещи стоят! Это наше общее пространство! Или ты считаешь: то место священное потому что мамино; а здесь можно ходить кому угодно?
Дмитрий открывал рот…