Алексей проживал здесь уже два года, однако было очевидно, что квартира нуждается в женской заботе.
Родители подарили ему это жилье на восемнадцатилетие, решив, что сын должен обзавестись собственным пространством.
С тех пор Алексей так и не обновил тюль в комнате.
Он жил среди пустых окон. — Может, зря я сказала ей, что ты хозяин квартиры.
Мама теперь думает, что ты меня обманываешь, — заметила Ольга, присев на диван. — Пусть думает, — пожал плечами Алексей. — Главное, что ты знаешь правду. — Ну да… Но моя мама… она, знаешь, человек непростой. — Какой именно? — усмехнулся Алексей. — Очень неприятный! — подытожила Ольга. — От нее можно ждать всего чего угодно.
На следующее утро в квартире родителей снова раздался голос Тамары Сергеевны — на этот раз в адрес старшей дочери.
Марина пришла с Катей — вялая девочка сидела у окна и печально смотрела во двор. — Мам, у нас все очень плохо, — устало сказала Марина, глядя в чашку. — Платеж по ипотеке в этом месяце — тридцать пять тысяч.
У Дмитрия на работе сократили премии.
А я уже в третий раз за месяц сижу с Катей на больничном.
В сад она почти не ходит. — Мариночка, не расстраивайся.
Дмитрий постарается и все уладит.
Ты еще не собираешься в декрет?
Или второго ребенка пока не планируете? — ласково спросила Тамара Сергеевна. — Потому что можно было бы получить деньги, и тогда ипотеку закрыли бы. — Мам, ты слышишь, что я говорю?
У нас нет денег!
Мы не справляемся!
Какой еще ребенок?
Нам бы Катю прокормить и одеть.
Мы хотели взять двушку, маленькую, с приемлемым ежемесячным платежом.
Это ты нас уговорила на три комнаты и сто квадратных метров!
И что?
Кому это нужно?
У нас одна комната вообще без мебели и ремонта, потому что денег нет.
Тамара Сергеевна побледнела, но упрямо сжала губы. — Ты должна быть благодарна, что у тебя есть крыша над головой!
А не вкладываться в какого-то мужчину, как твоя сестра!
Вот уж где дура дурой. — Мама! — Марина поднялась. — Знаешь что… может, она и не дура.
Может, она хотя бы живет спокойно, а не выживает.
И муж ее не жалуется, что устал все это тянуть на себе.
И ребенок не болеет.
Ты считаешь ее плохой дочерью, а меня — примером.
А мы обе просто устали.
Только она сделала так, как хотела.
А я послушала тебя на свою голову, потому что боялась тебя расстроить.
Тамара Сергеевна замолчала.
Марина взяла дочь, надела куртку и, не оглядываясь, вышла из квартиры.
Прошло несколько дней.
Ольга только пришла с работы, как зазвонил телефон.
На экране — «Мама». — Да? — ответила она коротко. — Ну что, решила насчет денег? — без приветствий спросила Тамара Сергеевна. — У тебя даже прав нет.
Какая еще машина? — Мам, я уже говорила: я не передумаю.
Это мои деньги.
Я сама их заработала, сама откладывала.
И я сама решаю, куда их потратить, — спокойно сказала Ольга.
На другом конце повисла напряженная тишина.
Потом мать резко выдохнула: — Как знаешь.
Но не говори потом, что я тебя не предупреждала.
С этими словами она повесила трубку.
Ольга положила телефон на тумбочку и глубоко вздохнула.
Она уже устала от постоянных моральных нападок со стороны матери.