Он устроился на диване, листая что-то в телефоне, и даже не поднял взгляд:
— Ах, ты про это… Ну да, кое-что брал. Таня, зачем тебе так волноваться? Всего пару раз взял товар…
— ПАРУ РАЗ?! — я метнула на стол распечатки с камер. — А это что? А это? А вот это?!
— Ну, срочно понадобилось… Друг попросил помочь…
— Какой друг, Алексей? КАКОЙ ДРУГ?! Ты продавал мои вещи! Мой товар! Ты ВОРОВАЛ у меня!
Наконец он оторвался от телефона и глянул на меня своим фирменным взглядом побитой собачонки:
— Танечка, прости… Бес меня понес… Давай забудем? Я больше не буду, честное слово! Моя дорогая, любимая, нежная девочка! Пожалуйста… пожалуйста…
И я простила. Знаете это состояние, когда очень хочется верить? Когда сердце перевешивает разум, а любовь заслоняет здравый смысл? Вот и я… поддалась.
На следующий день он принес огромнейший букет роз. Не одну розу, как обычно, а целых двадцать одну. Красные, ароматные, с капельками росы на лепестках. Готовил мне завтраки, встречал с работы. Даже начал помогать в магазине — представляете? Сам, без просьб, приходил и разгружал коробки с товаром.
— Танечка, я всё понял, — говорил он. — Ты для меня самое ценное.
И я таяла. Верила. Надеялась, что вот оно — прозрение, перелом, начало новой жизни. Он стал таким заботливым, таким внимательным… Обнимал по утрам, делал массаж по вечерам, когда я уставшая возвращалась с работы. Носил мне кофе в постель. Однажды даже сварил суп — правда, пересоленный, но какая разница?
Две недели пролетели словно в тумане. Я летала на крыльях, светилась от счастья. Подруги заметили:
— Таня, ты прям сияешь! Неужели простила его?
— Простила. Он изменился, правда изменился!
А потом я полезла в тумбочку за деньгами — пора было ехать за новой партией товара. Отсчитала вчера, помню точно: сто тысяч гривен. Весь месяц копила, откладывала…
Конверт был пуст.
— Алексей, — я даже не кричала, голос сам упал до шепота. — Где деньги?
— Какие деньги, солнышко? — он даже глаз от телефона не поднял.
— Те, что я на закупку откладывала. Сто тысяч.
— Ты что-то путаешь, — пожал он плечами. — Там не было никаких денег.
— Как не было? Я же вчера пересчитывала!
— Значит, не туда положила. С тобой такое бывает…
И тут меня прорвало. Семь лет унижений, лжи и манипуляций вырвались наружу:
— Значит, я забыла? Я? Ты меня совсем за дурачка держишь?
— Таня, ну ты чего так взволновалась? — он наконец оторвался от телефона. — Может, в другом месте лежат? Давай поищем…
— ХВАТИТ! — я схватила подушку и бросила в него. — Хватит врать! Ты опять за своё! Опять воровать!
— Да ты что? — он театрально округлил глаза. — Как ты могла такое подумать? После всего, что у нас было…
— После всего, что ТЫ сделал! — меня трясло. — Вон из моего дома! Немедленно!
— Танечка, зайка моя, ну успокойся…
— Не смей! — я начала сбрасывать его вещи с вешалки. — Не смей называть меня зайкой! Вон отсюда!
Он попытался меня обнять, успокоить:
— Солнышко, давай поговорим…
— Руки прочь! — я вырвалась. — Забирай вещи и уходи! И чтоб тебя здесь больше не было!
Я стала бросать его вещи уже в коридор. Все эти модные рубашки, обтягивающие джинсы, стильные кроссовки — купленные, между прочим, на мои деньги. На деньги, которые я зарабатывала, таская тяжёлые коробки, пока он «уставал» от своих несуществующих дел.
— Детка, ну ты же любишь меня…