– Банально, Алексей.
– Не стоит всё так упрощать, — ответил он.
– Мы с тобой уже давно… — он замялся, — просто живём по привычке.
Тамара поднялась из-за стола.
– Значит, я во всём виновата?
– Что я не прыгаю от радости, стирая твои носки?
– Что не танцую стриптиз, когда ты приходишь с работы?
– Там, я не это имел в виду…
– А что же ты имел в виду, Алексей?
Объясни мне, старой дурочке!
Алексей глубоко вздохнул, положил руки на стол.
– Мы перестали общаться, Тамара.
Перестали смотреть друг другу в глаза.
Когда ты в последний раз интересовалась, как у меня дела?
Не про работу, а именно про меня?
– А ты? — Тамара ощутила, как комок подступает к горлу. — Ты когда-нибудь интересовался моей жизнью?
– Вот видишь!
Мы только и делаем, что обвиняем друг друга.
Тамара опустилась обратно на стул, руки дрожали.
– Что ты хочешь делать дальше? — спросила она.
– Не знаю, — Алексей развёл руками.
Он направился в спальню.
Тамара осталась сидеть на кухне.
В голове крутились обрывки воспоминаний.
Их первое свидание.
Рождение Дмитрия.
Как Алексей сжимал её руку, когда умерла мама.
Ночные беседы.
Совместные поездки на море.
Когда же всё это исчезло?
Утром Тамара позвонила Надежде, своей давней подруге.
– Надя, привет. Можно к тебе заехать?
– Тамарка? Конечно! Что-то случилось?
– Да. Нужно поговорить.
В квартире Надежды пахло корицей и ванилью.
Подруга испекла пирог.
Они сидели на кухне, и Тамара, сдерживая слёзы, рассказывала:
– У Алексея молодая любовница.
Представляешь?
Двадцать пять лет брака — коту под хвост.
– Ох, Тамар, — Надежда протянула ей салфетку. — И что теперь?
– Не знаю.
Он говорит, что не может уйти.
А я… я не понимаю, как жить дальше.
– Он всегда был таким… ответственным.
Даже в измене не может решиться, — Надежда горько усмехнулась. — Я все эти годы ставила его интересы выше своих.
Помнишь, как отказалась от повышения, потому что ему надо было ухаживать за отцом?
А теперь я для него — пустое место.
– Тамар, а ты не думала… может, это шанс начать жить для себя?
Тамара посмотрела на подругу с недоумением.
– В пятьдесят семь лет?
– А что?
Моя тётя в шестьдесят пять записалась на танцы.
Говорит, впервые в жизни чувствует себя счастливой.
– Дело не в танцах, Надя.
Мы с Алексеем всю жизнь вместе.
Я не умею без него.
– Умеешь.
Просто забыла, как это — жить одной.
Вечером Тамара долго смотрела в зеркало.
Она видела каждую морщину, каждую седую прядь.
Но впервые за долгое время попыталась увидеть себя — не как жену Алексея, не как мать Дмитрия и Юлии, а просто как Тамару.
Когда Алексей вернулся, она ждала его в гостиной.
– Я думала весь день, — спокойно сказала она. — Предлагаю тебе съехать на время.
Чтобы разобраться, чего мы оба хотим от жизни.
Алексей удивлённо поднял брови.
– Ты меня выгоняешь?
– Нет.
Я предлагаю нам обоим сделать паузу.
Ты можешь пожить у своей… Ирины.
Проверить свои чувства.
– Там, это… — он замялся, подбирая слова.
– Правильно, Алексей.
Так будет честнее.
– А как же ты?
– А что со мной? — она пожала плечами. — Я буду учиться жить сама.
Через два дня Алексей собрал вещи.
Стоя в дверях с чемоданом, он выглядел растерянным.
– Там, я позвоню.
– Не надо, Алексей.
Когда будешь готов поговорить по-настоящему — приходи.
Дверь закрылась.
Тамара осталась одна в пустой квартире.
Страх напал внезапно.
Она опустилась на пол в прихожей и разрыдалась.
Двадцать пять лет.
Четверть века.
Все кончено?
Так просто?
Но утром она встала, умылась и впервые за долгое время задумалась: “А чего хочу я?”
Первая неделя оказалась самой тяжёлой.
Тамара просыпалась ночью и вслушивалась.