— Вам не понравилось?
Она пожимает плечами.
— Ты старалась, Орися. Это главное. Не каждый способен так… вложиться.
Вот оно. Моя любимая реплика. «Ты старалась». Словно я — малышка, нарисовавшая кривой домик, а взрослые с умилением хлопают в ладоши: «Как трогательно!».
Я поднимаюсь со стула.
— Простите, мне нужно на кухню.
Выходя, плотно прикрываю за собой дверь. Подхожу к раковине. Глубоко вдыхаю. Считаю до десяти. Потом до ста. Потом до тысячи.
Но легче не становится.
Потому что я ясно осознаю: она *никогда* не признает моих усилий. Ни разу не скажет «спасибо». Не допустит даже мысли, что я — достойная спутница её сына. Для неё я навсегда останусь «той, что старается».
И вдруг… в голову приходит мысль.
Простая. Безупречная. Безжалостная.
Я улыбаюсь. Искренне. Впервые за весь вечер.
—
**Десять часов вечера.**
Я возвращаюсь в столовую с подносом. На нём — кофе в изящных чашках. С лавандой. С карамельным ароматом. И… с крошечным, почти незаметным штрихом.
— Ваш кофе, Лариса. С лавандой, как вы предпочитаете.
Она улыбается, берёт чашку.
— Благодарю, Орися. Наконец-то что-то… достойное похвалы.
Она делает глоток. Медленно, с явным удовольствием.
Я присаживаюсь напротив, наблюдаю за ней. Улыбаюсь.
— Вкусно?
— Да, — кивает она. — Очень насыщенный аромат. Хорошо получилось.
*Ах, как же приятно слышать от тебя это «хорошо получилось», дорогая.*
Она допивает кофе до дна, ставит чашку на блюдце.
— Ну что ж, пора и честь знать. Пойду собираться.
Она поднимается, берёт сумку и направляется в прихожую.
И тут…
— Ай!
Она резко хватается за живот, лицо искажается от боли.
— Что… что происходит?.. Орися… мне нехорошо…
Я подхожу к ней спокойно.
— Что случилось, Лариса?
— Живот… режет… тошнит… — она сгибается пополам.
Ярослав вскакивает с места.
— Мама! Что с тобой?!
— Кофе… — с трудом выговаривает она. — Что ты туда подмешала?!
Я смотрю на неё с мягкой, почти ласковой улыбкой.
— Самый обычный кофе, Лариса. С лавандой, карамелью… и капелькой касторового масла.
Она замирает, в глазах — ужас.
— Ты… что сказала?!
— Ты ведь говорила, что ценишь «тонкие оттенки вкуса». Я и добавила один. Очень… *деликатный*.
Ярослав переводит взгляд на меня, потрясённый.
— Орися… что ты сделала?!
— Просто поставила на место, — отвечаю спокойно. — Потому что весь день я слушала, как она унижает мои блюда, мой вкус, мои старания. А я ведь действительно *пыталась*. И знаешь… иногда «пытаться» — это не только готовить, но и уметь постоять за себя.
Лариса уже ничего не слышит. Она бросается в сторону туалета. Буквально бежит, придерживая живот, в шубе и на каблуках.
Ярослав стоит, как вкопанный.
— Ты… ты её отравила?!
— Нет, конечно. Просто слабительное. Касторка. Безвредная, но весьма действенная.
— Орися… она же…