«Она уходит, – с ледяной ясностью осознала Ярина. – Постепенно, по частям. А я бессильна что-либо изменить».
Препараты немного облегчили состояние. Маричка стала спокойнее, перестала теряться в пространстве, но её капризы и странности не исчезли — они лишь стали мягче, словно приглушённые ватой. И Ярина научилась с этим жить. Она перестала видеть в этом злой умысел и начала различать за всем этим тревогу. Тревогу перед беспомощностью, страх забыться, опасение стать обузой.
Однажды вечером, перебирая старый шкаф, Ярина наткнулась на коробку с вещами Марички. Внутри лежали её дипломы, выцветшие фотографии, а на самом дне — аккуратно завернутая в газету хрустальная подвеска от люстры. От той самой люстры. Ярина взяла её в ладони. Прозрачный осколок вспыхнул радужными бликами на стенах комнаты. Все эти годы Маричка берегла этот кусочек своей боли и своей радости одновременно. Не выбросила его из ненависти — сохранила.
В тот момент что-то изменилось внутри Ярины: раздражение и гнев ушли прочь, уступив место пронзительной жалости и глубокой любви. Она поняла — Маричка не издевалась над ней нарочно. Она цеплялась за жизнь изо всех сил: за внимание дочери, за право быть услышанной; старалась доказать себе и окружающим — она ещё здесь, она ещё может чего-то хотеть и чем-то управлять; быть не просто пожилой женщиной, а личностью — пусть даже выражающей себя таким нелепым способом.
На следующий день, когда Маричка вновь начала капризничать по поводу супа, Ярина не стала возражать. Она просто присела рядом, обхватила её сухую ладонь своими руками и сказала:
— Хорошо, мамусю… Не хочешь этот — не будем есть его. Сейчас приготовлю другой супчик. Какой бы ты хотела?
Маричка удивлённо посмотрела на неё — будто ждала привычной вспышки раздражения. А потом в её глазах выступили слёзы.
— Люблю тебя я… донечко моя… – вдруг чётко прошептала она сквозь дрожащий голос. – Ты только не злись на меня… Я сама уже не понимаю… что со мной происходит…
— Знаю я всё это… мамусю… – тихо ответила Ярина и крепче сжала её руку в своей ладони. – Знаю… И я тебя тоже люблю.
Страх исчез окончательно: больше она не боялась оказаться следующей в этой череде потерь разума или памяти… Потому что поняла: это вовсе не очередь смерти — это просто жизнь такая… И та самая сильная женщина по имени Маричка всё ещё рядом… Просто ей снова стало страшно — как маленькому ребёнку ночью без света… Её нужно было не перевоспитывать или лечить нравоучениями… а просто держать за руку до самого рассвета…
И Ярина держала эту руку крепко.
Имя *
Email *
Сайт
Комментарий
Сохранить моё имя, email и адрес сайта в этом браузере для последующих моих комментариев.