Глупый, самовлюблённый предатель — именно таким она увидела его в тот момент. Человека, способного променять самое ценное на мишуру. Она молчала, и это безмолвие звучало для него громче любого упрёка.
— Там, в том зале… — он кивнул в сторону, словно пытаясь отогнать неприятные образы, — всё было фальшивым. И лица, и улыбки… и я сам. А здесь — всё по-настоящему. Ты. Наша жизнь. И я едва не утратил это из-за собственной глупости.
Он опустился перед ней на колени, уткнувшись лицом в её ладони. Слёзы текли беззвучно, но всем телом он дрожал от боли и раскаяния. Он оплакивал упущенные моменты, причинённую боль и свою слепую гордыню. Почувствовав её руку в своих волосах — робкое прикосновение женщины, которую он когда-то любил больше всего на свете — он замер.
— Поднимись… тебе неудобно так, — прошептала она едва слышно.
— Мне тяжело жить с этим грузом на душе… — пробормотал он в складки пледа. — Прости меня. Прошу тебя… Я изменюсь.
Она смотрела на него долго, и ледяная броня в её взгляде постепенно таяла. Перед ней был не уверенный в себе мужчина с громким именем и деньгами, а тот самый юноша из прошлого — растерянный, испуганный и искренний до боли.
— Я не уверена… смогу ли забыть то, что ты сказал тогда… Это было очень больно.
— Я понимаю… И теперь каждый день буду доказывать тебе: те слова были ложью. Единственное настоящее отражение для меня теперь только одно — твои глаза. Лишь в них я хочу видеть себя.
Он поднял глаза к ней: взгляд полный мольбы и веры в прощение. Она вздохнула глубоко и провела рукой по его щеке, стирая слезу.
— Иди умойся… Ты весь взволнован… А я пока поставлю чайник.
Это ещё не было прощением… Но стало перемирием. Возможностью начать заново. Шансом – тем самым последним шансом – который ему удалось вырвать у судьбы буквально перед крахом всего важного для него.
И он поклялся себе: этот шанс он не упустит. С этого вечера его единственным зеркалом станут её глаза – глаза той женщины, ради которой стоило меняться.
Прошло несколько месяцев… Их счастье не пришло мгновенно – слишком глубоко сидели старые раны; слишком звонко отзывались обидные слова прошлого внутри неё при каждом воспоминании о той ночи.
Порой между ними возникала тишина – неловкая пауза вместо привычного разговора; иногда она ловила его взгляд – задумчивый и полный раскаяния…
Но он держал слово: ни пафосных речей, ни дорогих подарков – ничего показного или напускного…