— Александр, ты на даче появлялся только ради того, чтобы пожарить шашлыки с приятелями и поваляться в гамаке. Все остальное — огород, дом, покраска забора, крыша — легло на мои плечи и на плечи моего покойного отца. Ты даже пальцем не пошевелил, когда у нас фундамент начал оседать!
— Это неважно! — раздражённо отмахнулся он, будто от надоедливой мухи. — Это всё мелочи. По закону и по совести — имущество общее. Я ведь тогда при разводе поступил по-человечески: всё тебе оставил, не стал судиться и делить. Ушел с одним чемоданом, как настоящий мужчина.
Ирина едва сдержалась, чтобы не рассмеяться ему в лицо.
— По-человечески? Да ты просто понимал: квартира была оформлена на мою мать, а дача перешла мне по дарственной от отца. Ты отлично знал, что по закону тебе ничего не достанется! А нашу старую «Тойоту», купленную в браке, ты прихватил себе. И все накопленные для Никиты деньги — три тысячи долларов из сейфа — тоже забрал подчистую.
— Мне ведь нужно было на что-то жить первое время! — он хлопнул ладонью по столу так сильно, что посуда задребезжала. — Я начинал всё с нуля! А ты осталась при всём: квартира есть, работа есть.
— Осталась я с пустым счётом и сыном-студентом на руках! Его нужно было кормить и одевать! Пока ты катался со своей пассией по Бали! — отчеканила Ирина.
— Прекрати считать каждую копейку! — взревел он. — Сейчас речь идёт о моей жизни! Слушай внимательно!
Он глубоко вдохнул и выпалил то самое:
— Продавай машину и дачу. Нужно покрыть мои долги, — заявил бывший супруг спустя три года так буднично, словно просил передать соль за обедом. — Квартиру пока оставим в покое: тебе же где-то жить надо; я ведь не чудовище. А вот дача сейчас хорошо ценится — я узнавал у риелтора. Машину твою тоже быстро заберут: она почти новая и пробег маленький.
Ирина смотрела на него как сквозь мутное стекло: происходящее казалось ей сценой из дешёвого телесериала. Человек, который предал её и вычеркнул из своей жизни сына; тот самый человек теперь сидит перед ней и распоряжается её имуществом.
— Похоже, ты плохо слышишь меня… — произнесла она спокойно, но твёрдо. — Мы разведены уже давно. Даже если бы у тебя были права на раздел имущества (а их нет), срок давности истёк давно. Дача принадлежит мне полностью. Машину я купила месяц назад за свои личные средства уже после того момента, как ты исчез из нашей жизни навсегда. Ты к этому не имеешь никакого отношения ни юридически… ни морально.
— Ты что несёшь вообще?! Курица тупая! — маска страдальца слетела мгновенно: лицо Александра исказилось злобой; он вскочил так резко, что стул упал назад со стуком о пол. — Меня убьют или покалечат! А ты жалеешь какую-то жестянку с огородом вместо того чтобы спасти жизнь отцу своего ребёнка?!
— Я берегу свои нервы… свой труд… и будущее моего сына! Когда уходил отсюда три года назад – говорил мне в лицо: «Ты скучная мышь без вкуса к жизни». Мол, тебе нужно большее… Так вот оно перед тобой теперь стоит во всей красе – твоё «большее». Разбирайся сам!
Он начал метаться по тесной кухне туда-сюда как зверь в клетке; плечами задевал шкафчики.
— Всегда знала: эгоистка до мозга костей… Но чтоб настолько?! Я пришёл к тебе открыто… доверился…
— Открыто? По-человечески? Это когда отец интересуется здоровьем сына… Когда звонит узнать новости… Когда помогает деньгами хотя бы тогда… когда ребёнок лежит в больнице с пневмонией! Я писала тебе тогда – просила помочь купить лекарства… Помнишь свой ответ? «У меня сейчас трудности временные – не грузи меня». А через два дня выложил фото из ресторана с устрицами!
— Я никому ничего не должен объяснять! — взвизгнул он истерично.
Его взгляд метнулся к столу… замер на связке ключей от машины; брелок весело блеснул под светом лампы.
— Не хочешь нормально? Ладно… Тогда я сам возьму это в залог… Пока до тебя дойдёт!
Он резко потянулся рукой вперёд к ключам… Но Ирина опередила его движением молниеносным – накрыла связку ладонью и прижала к столу так сильно, что металл впился ей в кожу.
Александр застыл над ней нависнув; лицо налилось багровым цветом; жилы вздулись на шее…
В этот момент Ирина впервые ощутила настоящий страх перед ним – пахло от него потом вперемешку с какой-то безумной злостью…
Но страх лишь закалил её решимость – внутри вспыхнула ледяная ярость вместо паники…