— Ну и катись, — бросила Владислава, не поворачивая головы. — Всё равно приползёшь обратно. Тебе ведь плевать, что я тут одна, без копейки! Ты у меня одна-единственная Александра! Вместо того чтобы поддержать — ты меня предала. Лучше бы я тебя вовсе не рожала.
Александра захлопнула за собой дверь и на мгновение прислонилась к косяку, пытаясь перевести дыхание. Ремни тяжёлых пакетов с продуктами больно врезались в ладони. В прихожей царил беспорядок: обувь была разбросана по полу, а на плитке виднелись какие-то странные пятна.
— Где ты шляешься? — донёсся из комнаты слабый голос Владиславы. — Уже семь вечера, а я голодная!
Не говоря ни слова, Александра отнесла пакеты на кухню. Руки дрожали от усталости. Сначала лекции, потом смена в магазине: уборка, готовка… В свои двадцать она ощущала себя выжатой до последней капли.
— Мам, у меня же учёба… — тихо сказала она, стараясь сдержать раздражение. — Сейчас что-нибудь быстро приготовлю.
Заглянув в комнату, Александра увидела мать полулежащей на диване перед телевизором. Ноги были закинуты на подушку, на ней всё тот же любимый шелковый халат — когда-то дорогой, теперь потёртый на локтях. Лицо скрывала голубая глиняная маска. На столике рядом стояли грязные чашки и миски с засохшими остатками еды; фантики от конфет валялись повсюду.
— Быстрое? Опять твои макароны с сосисками? — фыркнула Владислава. — От них у меня изжога! Хоть бы нормального супа сварила разок!
Александра крепко сжала кулаки. Суп… А из чего его варить? На те гроши в гривнах, что Данило переводил ей на карту? Он помогал — да. Но всегда подчёркивал: это только для Александры — еда, проездной и мелкие расходы. «Я не обязан обеспечивать бывшую жену», — говорил он строго и по сути правдиво. И она понимала его слишком хорошо.
Когда-то они были счастливой семьёй: Данило много работал, а Владислава занималась домом… или делала вид, что занимается хозяйством. Со временем Александра поняла: мать просто ленилась жить по-настоящему активно. Всё тянул Данило или она сама по мелочи… Но тогда всех всё устраивало: отец боготворил жену.
Всё рухнуло три месяца назад… Тогда Данило неожиданно вернулся домой раньше обычного и буквально ворвался в квартиру с мрачным лицом. Александра сидела в своей комнате над учебниками; Владислава собиралась пойти на йогу.
Он посмотрел на жену стеклянным взглядом и молча принялся складывать вещи в спортивную сумку.
— Дани… куда ты собрался? — спросила мать испуганно.
Он обернулся к ней с выражением такой ледяной ярости на лице, что Александра невольно отпрянула от дверного проёма своей комнаты.
— Я всё знаю про твою «йогу». Молчи! Ни слова! Иначе не ручаюсь за себя!
После этих слов наступила такая тишина, будто воздух выкачали из квартиры. Мать начала оправдываться сквозь слёзы и крики; он отвечал грубо и резко… Александра заперлась у себя и спряталась под подушкой от звуков происходящего за стенкой; её трясло от страха перед тем будущим, которое уже наступало.
С тех пор их жизнь разделилась надвое: до того дня и после него… Первые недели Владислава металась между истериками: то звонила Данилу со слезами и угрозами вперемешку; то кричала в трубку отчаянно… А потом вдруг затихла совсем…