Тамара, 63-летняя вдова, после кончины супруга решила перебраться в старинный дом в Прилуках, который остался ей в наследство от родителей. Дочь была против — «мама, он стоит в глухом месте, там даже света почти нет». Но Тамара настояла: ей необходимо было уединение, чтобы справиться с горем.
Сначала всё было спокойно. В воздухе витали запахи земли, старого дерева и воспоминаний. Однако уже в первую же ночь Тамара проснулась от звуков шагов на чердаке. Она поднялась — там никого не обнаружила. Решила, что ей просто показалось.
Тем не менее шаги повторялись каждую ночь. А на рассвете на кухонном столе появлялись старые, выцветшие фотографии — изображённые на них люди были ей незнакомы. На обратной стороне значились чужие имена.
Однажды в подвале она обнаружила дневник, принадлежавший её бабушке. В нём рассказывалось, как в 1939 году в этом доме прятали «нечто» — мальчика с чёрными глазами, которого не брала ни болезнь, ни смерть. Вся Прилуки считала его «подменышем». Дом запечатали, а дневник спрятали.
Тамара осознала, что фотографии — не просто призраки. Это жертвы. И, судя по почерку, её бабушка вела записи до самой своей смерти — хотя официально она скончалась в Житомире десятки лет назад.
В последнюю ночь дом словно ожил. Окна задрожали, двери захлопывались сами по себе. Тамара стояла посреди кухни, когда с чердака спустилась фигура — не ребёнок, но и не взрослый. Без глаз. В руках у неё была детская фотография Тамары.
На следующий день соседи заметили, что окна дома заколочены изнутри. А в саду появилась свежая насыпь земли, словно кто-то что-то зарывал.
После той ночи Тамара почти не сомкнула глаз. Сон приходил отрывками — тяжёлый и тревожный. В голове крутились незнакомые имена с фотографий: Ольга, Людмила, Игорь. Она не знала никого из них, но ощущение было такое, как будто они всегда рядом. Наблюдают. Ждут.
Днём она пыталась вести привычную жизнь: убиралась, работала в огороде. Но даже среди грядок ощущалось странное напряжение — словно земля под ногами скрывает больше, чем готова выдать. Особенно у старого колодца, где трава не росла уже около двадцати лет.
На третий день Тамара услышала голос.
Сначала — лёгкое дыхание в коридоре. Затем — отчётливый шёпот. Кто-то звала её по имени: «Тамара… Ааанна…». Тихо, протяжно. Без злобы, но с той жуткой уверенностью, присущей тому, кто знает тебя досконально.
Вечером она вновь спустилась в подвал. С фонариком и кухонным ножом — на всякий случай. Среди пыли и паутины на старой полке она обнаружила коробку с детскими вещами: деревянную лошадку, осколок куклы и… ещё фотографии. Но теперь на них были знакомые лица. Мать — в молодости. Отец. Даже сама Тамара — совсем маленькая, с огромными глазами и растерянным взглядом.
На одной из карточек кто-то выцарапал гвоздём: «Ты уже была здесь».
Тамара опустилась прямо на землю. Холод проникал в кости, но двигаться она не могла. В груди нарастало чувство тяжести. Казалось, всё, что она знала о своей жизни — ложь.