Тамара стояла, не в силах отвести взгляд. Сердце гремело в груди.
— Мама? Какая мама? — спросила она.
— Твоя, — спокойно ответил он.
В памяти всплыли отрывки детства, туманные образы. Она не была одна. У неё был брат — близнец. Родившийся необычным, «не таким». Его скрывали, опасались. А потом сделали вид, что его вовсе не существовало.
Мать увезла её, соврала, уверяя, что всё это лишь сон. И она поверила.
— Ты умер? — спросила Тамара.
— Нет, — голос звучал почти нежно. — Я остался. Здесь. Пока кто-то не вспомнит обо мне.
Слёзы сами стекали по щекам. Всё внутри кричало — от вины, от боли, от того, что она столько лет жила, забыв о нём. Но вместе с болью пришло облегчение. Она не была безумной. Не была одинока. Он — существовал.
Тамара опустилась на колени перед ним и тихо произнесла:
— Прости меня. Я не знала. Я не помнила. Но теперь я с тобой.
Мальчик наклонился, коснулся её лба — и растворился. Оставалась лишь тёплая тень и внезапная тишина — спокойная, умиротворённая.
На чердаке стало светлее. Сквозь щель в крыше пробился первый солнечный луч за несколько дней.
Это была заключительная сцена — финал, который приносил свет и надежду, пусть и через страдания.
Утром в доме воцарилась необычайная тишина. Не тяжёлая, а добрая, словно в храме. Тамара проснулась на диване, укрытая шерстяным пледом. Ни звуков, ни шагов. Окна были распахнуты. Лёгкий ветерок колыхал занавески. В воздухе витал запах мяты и солнечного тепла.
Первым делом она поднялась на чердак. Там не было ни души. Никаких фотографий, теней или следов чужого присутствия. Лишь старая коробка с надписью: «Игрушки. Сергей». Она взяла лошадку, села на ступеньки и прижала её к груди.