– Мария, у нас тесновато, но местечко найдётся, – произнёс он, и я невольно улыбнулась. Но когда увидела это «место», поняла: дело вовсе не в квадратных метрах — тесно стало в его душе.
Кладовка. Маленькое помещение без окон, где раньше пылились чемоданы и зимняя резина. Теперь там стояла раскладушка — моя новая постель. Богдан переминался с ноги на ногу, пока я осматривала свой «угол».
– Это временно, мама. Пока не решим, как быть дальше.
Я молча кивнула и сжала губы. Моего мужа Павла не стало три недели назад. Мы прожили вместе сорок два года — и вдруг осталась пустота. Когда сын Богдан предложил переехать к ним, я представляла себе одну из трёх комнат их квартиры.
Он с Кристиной спят в спальне, у Юстины — собственная детская, а третья комната служит гостиной с диваном и телевизором. Я надеялась, что они смогут переоборудовать её для меня. Но оказалось: ни одну из комнат уступать мне не собирались.
Гостиная предназначена для приёма гостей, работы и отдыха. А мне… досталась кладовка. Сегодня я поняла: для моего сына — того самого мальчика, которого я когда-то укачивала по ночам — я уже не человек, о котором заботятся от сердца. Его приглашение имело иную подоплёку.
***
Квартиру в центре мы с Павлом приобрели тридцать лет назад. Он трудился главным инженером на заводе оптического оборудования, а я преподавала химию в колледже. Жили скромно, но достойно. Воспитывали Богдана и радовались его успехам. Когда он поступил на экономический факультет университета — гордости нашей не было предела. А потом…
– Мария, будете кофе? – голос невестки Кристины вырвал меня из потока воспоминаний.
Я сидела за кухонным столом в квартире сына и наблюдала за тем, как Кристина нарезает овощи для салата. Она всегда обращалась ко мне по имени-отчеству — несмотря на мои неоднократные просьбы говорить проще.
– Спасибо тебе большое, Кристина… С удовольствием выпью.
Наши отношения всегда оставались прохладными: внешне уважительные — но без теплоты или близости. Когда Богдан впервые привёл её знакомиться двенадцать лет назад, я сразу почувствовала: эта утончённая девушка с ледяным взглядом не стремится к семейному теплу.
Павел тогда шепнул мне: «Деловая она… Из таких выходят хорошие управленцы». И оказался прав — Кристина работала коммерческим директором в инвестиционной фирме.
– Юстина сегодня у подруги? – спросила я между глотками кофе.
– Да… У Елизаветы они готовятся к олимпиаде по математике, – ответила она спокойно и продолжила нарезать овощи ножом без остановки. – Богдан заедет за ней после работы.
Моей внучке Юстине недавно исполнилось девять лет. Умная девочка с серьёзным взглядом отца и таким же характером. Я пыталась найти с ней общий язык… но наталкивалась на ту же холодную вежливость, что исходила от её матери.
***
Вот уже вторую неделю я живу у сына: сплю на раскладушке среди коробок в кладовке; складываю свои немногочисленные вещи в картонный короб под кроватью; стараюсь быть незаметной для настоящих хозяев квартиры.
Наша квартира с Павлом опустела после его ухода… Я больше не могла находиться там одна: стены давили воспоминаниями так сильно, что дышать становилось трудно. Когда Богдан предложил перебраться к нему — я согласилась почти сразу.
Я думала: буду помогать по дому… заниматься внучкой… готовить обеды… создавать уютную атмосферу для всех нас… Но вскоре стало ясно — им нужна была вовсе не моя помощь… Им нужна была моя квартира…
– Мама… ну ты же понимаешь… – говорил Богдан вечером после моего приезда домой к ним – держать пустующую двухкомнатную квартиру в центре города просто нелогично… Мы могли бы сдавать её или продать… вложить деньги в дело… Я ведь сейчас расширяю сеть магазинов электроники…
Я смотрела на своего сына и словно видела чужого человека перед собой…