Тамара открыла кран и приступила к мытью посуды. Её руки дрожали от переутомления, а виски пульсировали. Уже третий вечер подряд она спала по три часа.
Внезапно перед глазами всё закружилось. Она ухватилась за край раковины, но ноги подогнулись. Последнее, что она запомнила, — звук разбитой тарелки.
Очнулась в больничной палате. Белоснежные стены, капельница в руке, резкий запах хлорки. Рядом сидел Алексей с виноватым выражением лица.
— Ты пришла в сознание, — обрадовался он. — Я так испугался!
— Что со мной? — её голос звучал хрипло.
— Врач говорит, что у тебя истощена нервная система и скачет давление. Говорит, ты была на грани инфаркта.
Тамара медленно повернула голову в его сторону.
— На грани инфаркта?
— Да, представляешь? — он взял её за руку. — Хорошо, что я проснулся от шума. Нашёл тебя без сознания на кухне.
— Среди немытой посуды, — тихо произнесла она.
— Что?
— Ты обнаружил меня среди твоей немытой посуды, Алексей.
Он замолчал, словно только сейчас осознав, как это звучит.
— Тамара, ну что ты сразу…
— Сколько я здесь лежу?
— Уже два дня. Врач сказал, что организм просто отключился принудительно. Утешил, что ты не первая, кто через это проходит.
— А родители? — она попыталась приподняться.
— Лежи, не шевелись! — Алексей осторожно опустил её обратно на подушку. — С родителями всё нормально.
— Кто за ними присматривает?
Алексей замялся.
— Я… я ездил к ним. Вчера и сегодня.
Тамара посмотрела на него с удивлением.
— Ты навещал моих родителей?
— Да. Как же их оставить без присмотра? — он потёр затылок. — Твоя мать всё время спрашивала о тебе, плакала. Считала себя виноватой в твоей болезни.
— И что ты ей ответил?
— Сказал, что… — он замялся. — Что ты просто очень устала.
Тамара закрыла глаза. Даже лежа в больнице, она переживала о родителях. Задумывалась, вовремя ли Алексей дал матери лекарства. Помог ли отцу дойти до ванной.
— Алексей, — тихо позвала она.
— Да?
— А дома как? Убрано?
Он опустил взгляд.
— Не совсем. Я только посуду помыл — ту, что была разбита, и немного другое.
— Немного, — повторила она. — А остальное?
— Я не знал, с чего начать… — он провёл рукой по лицу. — Тамара, я никогда не думал, что это настолько трудно. Я приехал к твоим родителям, а там…
— Что там?
— Твоя мать не в состоянии даже чай заварить — руки трясутся. А отец пытался сам дойти до ванной, упал. Мне с трудом удалось его поднять. И лекарств столько! И все в разное время принимать надо!
Тамара молчала, слушая его.
— Теперь я понимаю, почему ты такая… — он замолчал.
— Какая?
— Раздражённая. Изнурённая. — Алексей посмотрел ей в глаза. — Я думал, что ты просто капризничаешь, а ты… ты всё это несёшь на своих плечах одна.
— Несу, — согласилась она. — И дома, и с родителями, и на работе.
— А я ещё и придирался к твоим носкам, — виновато признался он.
— К носкам, — кивнула Тамара. — И к завтракам, и к ужинам, и вообще ко всему.
— Прости меня, — он сжал её руку. — Я был глупцом.
— Глупцом, — ответила она без злости. — Но теперь хотя бы честным глупцом.