Прошло два месяца.
Я устроилась на удалённую работу — занималась переводами и редактированием текстов. Дочка начала ходить в детский сад неподалёку. Быстро привыкла, перестала вспоминать о папе.
Однажды вечером, когда я пришла за ней, воспитательница остановила меня у входа:
— Сегодня приходил мужчина. Интересовался девочкой. Говорил, что он её отец. Мы его не пустили — ведь в заявлении указано, что только вы имеете право забирать ребёнка.
Сердце сжалось.
— Как он выглядел?
— Высокий, в костюме. Видно было — нервничал. Убеждал нас, что имеет право видеть дочь.
Я поблагодарила и повела Надю домой. Она весело рассказывала о друзьях и новых играх, а у меня в голове крутилось одно: он нас нашёл.
Позже вечером я написала ему:
«Оставь нас в покое. Если продолжишь преследовать — обращусь в полицию. У меня есть всё: переписка, доказательства давления и угроз. Не испытывай судьбу».
Ответ не заставил себя ждать:
«Ты забрала у меня всё: работу, деньги, семью. Ты разрушила мою жизнь».
Я ответила в последний раз:
«Нет. Это сделал ты сам. Я просто больше не участвую в этом разрушении».
После этого он больше не писал.
Прошло полгода.
Я снова сидела на подоконнике и смотрела сквозь стекло на улицу. Надя рисовала за столом: домик, дерево и две фигурки — она и я. Без него.
Телефон молчал. Никто не следил за каждым шагом, не требовал отчётов и не блокировал банковские счета.
Я чувствовала себя свободной. Не могу сказать — счастливой; это слово звучит слишком громко для того состояния. Просто свободной.
Вечером я открыла шкаф за одеялом и увидела старую коробку с фотографиями на верхней полке. Снимки со свадьбы, первые годы вместе… его улыбка на каждом кадре.
Я посмотрела на них — внутри было пусто: ни гнева, ни боли, ни сожаления.
Закрыла коробку и убрала обратно на место. Не выбросила — просто оставила там же: в прошлом.
Затем достала из кармана обручальное кольцо — то самое, которое сняла перед отъездом той ночью. Оно лежало у меня на ладони тусклое и холодное от времени.
Я подошла к окну, распахнула створку и бросила кольцо вниз во двор.
Оно упало где-то под деревом среди травы и исчезло из виду навсегда.
Из комнаты донёсся голос Нади:
— Мамочка! Иди посмотри! Я нарисовала нас!
Я подошла к ней, присела рядом и обняла крепко-крепко.
И вдруг поняла: теперь я никому ничего не должна — ни объяснений, ни прощений, ни шанса начать заново.
Я просто живу своей жизнью. И этого вполне достаточно.