Утро выдалось иным, нежели обычно. Я надела строгий брючный костюм, который давно не появлялся в моём гардеробе.
Аккуратно уложила волосы и нанесла сдержанный макияж. Взгляд в зеркало отражал не испуганную женщину, а уверенного генерала перед решающей битвой.
В клинике «Гармония души» витали ароматы дорогого парфюма и стерильная чистота. Меня проводили в его просторный кабинет с панорамным окном и кожаной мебелью.
Александр располагался за внушительным столом из темного дерева. При моём появлении он поднял глаза, и на его лице мелькнуло удивление.
Он явно не ожидал встретить тут «пациентку» Тамару Сергеевну. Однако он всё ещё не осознавал, кто именно перед ним.
— Добрый день, — он жестом пригласил занять кресло напротив. — Тамара… Захарова? Чем могу быть полезен?
Я присела, положив сумку на колени. Не намеревалась кричать или обвинять — моё оружие было иного рода.
— Доктор, я обратилась к вам за профессиональной консультацией, — начала я ровным, спокойным тоном. — Хотела бы обсудить один клинический случай. Представьте себе мальчика.
Его отец покинул мать, когда она была беременна. Ушел строить карьеру, достигать высот. Он так и не узнал о существовании сына.
Мальчик вырос, и спустя много лет случайно встретил этого отца — успешного и богатого. В голове у него возник план…
Я говорила, а он слушал. Сначала с профессиональным интересом, затем — с возрастающим напряжением. Я видела, как изменялось его лицо, как сквозь маску специалиста проступала растерянность.
— Скажите, доктор, — сделала паузу, глядя ему прямо в глаза. — Как вы полагаете, какая травма оказалась глубже?
Та, что получил брошенный сын? Или та, что испытает отец, когда узнает, что молодой человек, который нанял его, — это его ребёнок, оставленный много лет назад?
И что он только что помогал этому ребенку объявить недееспособной собственную мать? Вашу бывшую жену. Тамару. Вы меня помните, Александр?
Маска успешного доктора Иванова рассыпалась в прах. Передо мной сидел растерянный, смертельно испуганный Александр.
Его лицо побледнело, а дорогая ручка выскользнула из ослабевших пальцев и с глухим стуком покатилась по столу.
— Тамара?.. — выдохнул он. Это было уже не вопрос, а констатация рухнувшего мира.
— Именно она, — позволила себе лёгкую, горьковатую усмешку. — Не ожидали? Я тоже не предполагала, что мой сын приведёт к нам в дом собственного отца, чтобы тот помог ему отнять у меня квартиру.
Он открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Вся его уверенность и профессионализм испарились. Передо мной сидел тот самый мальчишка, который когда-то испугался ответственности и сбежал.
— Я… я не знал… — наконец произнёс он с трудом. — Владимир… это мой сын?
— Твой. Можешь даже провести тест ДНК, если сомневаешься. Хотя взгляни на его детские фотографии — они у меня с собой.
Я достала из сумки старый альбом и положила на стол. Открыла страницу, где годовалый Владимир улыбался, сидя у меня на коленях — точная копия Александра в миниатюре.
Он внимательно смотрел на фото, и его плечи опустились. Вся его жизнь, такая успешная и выверенная, дала трещину.
В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник сияющий Владимир.
— Александр Петрович, я не смог дозвониться, решил заглянуть! Мама сказала, что вы сегодня…
Он замер, заметив меня в кресле для пациентов. Его улыбка постепенно сошла с лица, уступив место недоумению, а затем и тревоге.
— Мама? Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты, сынок, — ответила я спокойно. — Пришла за консультацией к «независимому эксперту». Мы как раз обсуждали твой случай. Верно, доктор?
Владимир переводил растерянный взгляд с меня на бледного, словно полотно, Александра. Он ничего не понимал. Это непонимание стало последней каплей моего терпения.
— Познакомься, Владимир. Это не просто Александр Петрович. Это Александр Петрович Иванов. Твой отец.
Мир Владимира рухнул. Я увидела это в его глазах. Там отразились все чувства сразу: шок, отрицание, осознание, стыд и ужас.
Он посмотрел на Александра, затем на меня, и его губы задрожали.
— Папа?.. — прошептал он.
Александр вздрогнул от этого слова. Поднял глаза на Владимира, полные такой боли и раскаяния, что на мгновение мне стало жаль его.
— Это правда, — прошептал он хриплым голосом. — Я твой отец. И я… не знал. Прости.
Но Владимир его уже не слушал. Он смотрел на меня, и в его взгляде я разглядела всю глубину предательства.
Он осознал, что натворил. Понял, что в погоне за квадратными метрами он не просто обидел мать. Он разрушил всю её жизнь, вытащив на свет самую страшную её тайну и превратив её в оружие против неё самой.