Признайся хоть раз в жизни. — Я не хотел ребёнка, — выдавил он сквозь зубы. — Не от тебя.
Её сердце сначала сжалось.
А потом словно застыло. — Понимаю.
Ты всегда мечтал о клоне Ирины.
Только без истерик и с варёными пельменями по расписанию. — Ты сильная.
Ты не подходила мне.
С тобой всё было… живое.
А я искал покой. — Тогда зачем женился? — Я рассчитывал справиться.
Но с тобой надо жить по-настоящему, а я этому не научился. — Не научился? — она усмехнулась. — А врать и скрывать справки ты умеешь?
А посылать свою мать — это тоже «по-настоящему»? — Я испугался.
Я боялся, что это правда.
Что ты родишь, и мне придётся быть кем-то, кем я не являюсь. — Ты уже кем-то являешься, Виктор.
Ты — трус.
Он молчал.
Лишь опустил глаза.
И это было страшнее любых криков.
Он уже проиграл.
Он это осознал.
Через три недели пришло письмо.
Завещание.
Открытое у нотариуса.
На имя Виктора.
Вскрытое после смерти Нины Ивановны. — Что?! — Анна дрожащими руками держала лист. — Она… умерла? — Инсульт, — сообщила нотариус. — Два дня назад.
Срочно госпитализировали, но было поздно.
Внутри Анны всё перевернулось.
Столько злости, боли, напряжения — и всё зря.
Человек ушёл.
Просто ушёл.
И не успел услышать её крик, что она была неправа.
Что поступала несправедливо.
Что внук будет не хуже Виктора, а, может, и лучше. — Но… — нотариус протянула следующий лист. — Это завещание составлено три месяца назад.
Нина Ивановна передала свою долю квартиры… не Виктору. — Кому? — Вам.
Вам, Анна Сергеевна. — Что? — она чуть не уронила бумагу. — Всё официально.
Заверено.
Подписано.
Она оставила свою часть квартиры вам.
С комментарием: «Пусть у ребёнка будет крыша над головой.
У меня осталась совесть».
Анна села.
Дышать стало трудно.
На похороны она пошла.
Ирина тоже пришла.
В чёрной шубе и с такой же чёрной душой. — Ну что, рада? — прошипела она. — Вошла в наследство? — Это не радость, Ирина.
Это последствия. — Ага.
Только не думай, что теперь ты главная.
Квартира разделена пополам.
Вторая часть — всё ещё Виктора.
Так что я там останусь.
Уж как-нибудь потерпим друг друга. — Не уверена, что придётся терпеть, — Анна холодно повернулась к ней. — Виктор переоформил свою долю.
Вчера.
На нашего сына. — Что?! — Всё просто.
Он понял, что другого наследника у него не будет.
Видимо, остатки совести тоже нашлись.
Или он устал жить с тобой. — Да он не мог!
Он не имеет права! — Имеет.
Пока жив.
И пока его разум ещё не иссяк.
Ирина побелела.
На мгновение.
Потом разразилась истерическим смехом.
Диким. — Ну и катитесь!
Вы все — просто больные!
Я с вами всё равно не проиграю.
Я ещё найду, где жить.
Найду, с кем жить!
Я не такая, как вы! — Да, ты другая, Ирина, — Анна уже направлялась к выходу. — Ты — пустая.
Весной родился мальчик.
Он громко кричал.
Как будто знал, в какую семью попал.
Громко, уверенно, с голосом отцовской фамилии.
Анна смотрела на него и чувствовала, что всё это было не зря.
Всё.
Даже пощёчина.
Даже суд.
Даже визиты свекрови.
Потому что теперь у неё был дом.
Свой.
И сын.
Свой.
И правда.
Тоже своя.
И больше никто не отнимет у неё ни дом, ни сына, ни её саму. — Спи, малыш, — шептала она, укачивая. — Мы теперь вдвоём.
И этого — достаточно.
Конец.