Потому что мне всегда было проще уступить, подстроиться, отдать своё. Я считал это проявлением доброты. А на самом деле — это была обычная трусость.
— Была? — Оксанка прищурилась, внимательно глядя на него.
— Есть один человек… — на лице Владислава появилась осторожная, почти застенчивая улыбка. — Ганна. Она помогла мне взглянуть на себя по-другому. Сказала, что я не тряпка и не должен себя таким считать. Что у меня есть потенциал. И, знаешь… я ей поверил. Впервые в жизни. Взял кредит, арендовал помещение, закупил оборудование. Работаю по четырнадцать часов в сутки, но это моё дело. Моё.
Оксанка молчала. Она смотрела на брата и не могла узнать в нём прежнего человека. В нём появилось что-то новое — внутренний стержень, уверенность.
— Я не прощу тебя, — наконец произнесла она. — Не сейчас. Может, никогда. Но… — она сжала в руках конверт, — спасибо за это.
— Оксанка, я не жду прощения, — Владислав сделал шаг вперёд. — Я просто хочу, чтобы ты знала: я стараюсь. Меняюсь. Расту. И если однажды ты решишь дать мне шанс… я постараюсь быть братом, за которого тебе не будет стыдно.
Он повернулся к двери.
— Владислав, — окликнула его Оксанка.
Он обернулся.
— Эта Ганна… она хороший человек?
— Самый лучший, — в голосе брата прозвучала такая искренность, что Оксанка невольно смягчилась.
— Тогда не подведи. В третий раз тебя уже никто не вытянет.
— Знаю, — Владислав криво усмехнулся. — Потому и стараюсь.
Когда за ним закрылась дверь, Оксанка вернулась в кабинет, села за стол и положила перед собой конверт.
Деньги. Её законная часть. Заработанная честным трудом. Тем самым братом, которого она год назад вычеркнула из своей жизни.
Она достала телефон, долго смотрела на экран, потом набрала короткое сообщение: «Спасибо».
Отправила, не давая себе времени передумать.
Ответ пришёл почти сразу: «Спасибо, что хотя бы за это».
***
Прошло ещё полтора года.
Оксанка ехала в такси по вечерним Броварам, наблюдая за огнями за окном.
Зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
— Алло?
— Оксанка Игоревна? — женский голос был приятным и уверенным. — Меня зовут Ганна. Я… подруга вашего брата.
Оксанка напряглась:
— Слушаю вас.
— Простите, что беспокою. Просто… Владислав не знает, что я звоню. — В голосе послышалась лёгкая неловкость. — Он собирается открыть второй сервис. Нашёл помещение, составил план, всё просчитал. Но ему не хватает денег на первый взнос. Он скорее проглотит язык, чем попросит у вас. Я тоже не хотела вмешиваться, но… он ваш брат. И он действительно изменился. Вы бы видели, как он работает. Как растёт.
Наступила тишина.
— Сколько нужно? — спросила Оксанка.
— Пятьсот тысяч. Это займ, конечно. Он всё вернёт, с процентами, официально…
— Вы его любите? — неожиданно для себя спросила Оксанка.
На том конце повисла пауза.
— Да, — тихо ответила Ганна. — Знаю, это может показаться странным. Он ведь вас предал, совершал ошибки… Но я вижу, каким он может быть. И хочу быть рядом, пока он становится этим человеком.
Оксанка закрыла глаза. В памяти всплыл Владислав год назад — прямой, изменившийся. Вспомнился конверт с деньгами, который он принёс, не прося ничего взамен.
— Я подумаю, — сказала она. — Дайте мне пару дней.
— Спасибо, — с облегчением выдохнула Ганна. — Спасибо, что хотя бы выслушали.
***
Воскресенье. Оксанка сидела в кофейне на центральной улице, медленно размешивая латте. На другом конце зала, у окна, сидели Владислав и Ганна. Они не замечали её — были полностью поглощены разговором.
Оксанка наблюдала. Владислав что-то рассказывал, оживлённо жестикулируя. Ганна слушала, улыбалась, иногда поправляла его, и он кивал, соглашаясь. В какой-то момент он взял её руку, поднёс к губам и поцеловал. Просто. С нежностью. Так целуют того, кто действительно дорог.
В груди у Оксанки шевельнулось что-то тёплое. Не злость. Не обида. Что-то иное.
Она допила кофе, достала телефон и написала сообщение Ганне: «Пятьсот тысяч будут. Без процентов. Это не займ — это моя инвестиция в брата. Пусть докажет, что я не зря рискую».
Через минуту Ганна взглянула в экран. Её глаза расширились. Она схватила Владислава за руку, показала сообщение. Тот побледнел, потом залился румянцем, начал судорожно печатать ответ.
Телефон Оксанки завибрировал: «Сестричка… Я даже не знаю, что сказать. Спасибо. Я не подведу. Обещаю».
Оксанка ответила: «Знаю. Если бы не знала — не дала бы».
Она встала, накинула пальто и покинула кофейню, не оглядываясь. На улице тихо падал первый снег — лёгкий, пушистый, почти невесомый. Город сиял огнями, и впервые за два с половиной года Оксанка ощутила, как с души начинает спадать тяжесть.
Она не исчезла. Ещё долго будет отзываться тупой болью где-то внутри. Но теперь стало легче.
***
Прошёл год.
Владислав стоял у входа в свой второй автосервис — просторный, светлый, с современным оборудованием — и не мог поверить, что всё это по-настоящему. Вывеска «АвтоПрофи — честный сервис» светилась неоновыми буквами.
Рядом стояла Ганна — теперь уже не просто подруга, а жена. Три месяца назад они расписались тихо, без гостей, вдвоём в ЗАГСе. Тогда она сказала: «Мне не нужен праздник. Мне нужен ты».