— Тогда я сам с ней поговорю. Как взрослый человек должен общаться со своей матерью — спокойно, но уверенно. — Он взял руки Марии в свои ладони. — Я люблю маму, но мой выбор — ты. И этот выбор должен что-то значить. Иначе зачем мы вообще поженились?
Мария посмотрела ему прямо в глаза. В его взгляде отражались боль, сожаление и слабая надежда.
— Одних слов недостаточно, Мирослав.
— Я понимаю. — Он крепче сжал её пальцы. — Поэтому я готов доказывать это делом. Сколько бы времени ни понадобилось. Хоть всю жизнь.
Мирослав вопросительно посмотрел на Марию. Она тяжело вздохнула, и уголки её губ дрогнули в слабой улыбке.
— Пока не уверена, Матвей. Возможно.
— Возможно? — переспросил Мирослав с затаённой надеждой.
— Возможно, — подтвердила Мария. — Но сегодня ты остаёшься на обед и говоришь с моим отцом и братом. Объясняешь им, почему меня вчера не было дома.
— Объясню, — он кивнул серьёзно. — Всё расскажу как есть.
Она не бросилась ему на шею и не поцеловала, но пропустила на кухню, где уже собиралась вся её семья за столом. Владимир мрачно кивнул ему в знак приветствия, мать Марии, Лариса, одарила его натянутой улыбкой, а Ярослав откровенно смотрел исподлобья.
— Присаживайся, — коротко бросил Владимир. — Пора объясняться.
И Мирослав начал говорить. Почти два часа он подробно рассказывал всё как было: без оправданий и попыток переложить ответственность на кого-то другого. Просто изложил факты и признал свою ошибку честно и открыто. Родные Марии слушали молча; выражения лиц оставались серьёзными и сосредоточенными.
— Понимаю тебя, — наконец произнёс Владимир после долгой паузы. — Ошибки совершают все без исключения. Главное тут другое: готов ли ты их исправлять?
— Да, готов, — уверенно ответил Мирослав.
— Тогда запомни: моя дочь не половик у двери. И если ещё раз попробуешь навязать ей свои правила в её собственном доме — я приеду лично и объясню тебе по-мужски что к чему. Ясно?
— Понял вас ясно как день, — Мирослав невольно усмехнулся краешком губы. — Спасибо вам за откровенность, Владимир.
— Не стоит благодарностей. — Тесть протянул ему рюмку коньяка через столешницу кухни: — За семью!
— За семью! — повторил Мирослав с чувством перед тем как они чокнулись рюмками и выпили вместе.
Мария сидела рядом; хоть она пока держалась немного отстранённо, в её взгляде уже не было прежней холодности или отчуждённости: боль осталась вместе с недоверием… но появилась надежда.
Домой Мария вернулась только третьего января вечером. Всю ночь они проговорили до самого рассвета: обсуждали причины случившегося конфликта и то, как избежать подобных ситуаций впредь; говорили о границах личного пространства и уважении друг к другу при любых обстоятельствах.
— Если у твоей мамы появятся ко мне претензии… пусть говорит со мной напрямую,— сказала Мария спокойно.— Не через тебя передаёт недовольство – а лично мне высказывает всё открыто.
— Согласен полностью,— кивнул Мирослав.— Так будет правильно для всех нас.
— И решения серьёзные мы всегда принимаем вдвоём,— продолжила она.— Ни ты один за нас двоих решаешь… ни я одна – только вместе!
— Обещаю тебе это,— сказал он твёрдо.
— А если снова возникнет ситуация «твоя семья против моей»?..
— Тогда я выберу нас,— закончил он без колебаний.— Нашу семью – тебя и меня! Потому что именно мы теперь главное друг для друга… А родители – да важны… но они уже не центр нашей вселенной! Центр теперь здесь – между нами!
Мария долго смотрела ему в глаза… потом медленно кивнула:
— Хорошо… Значит попробуем ещё раз…
Утром Мирослав позвонил матери и пригласил её приехать поговорить лично.
Когда Орися появилась у них на пороге квартиры – Мария уже сидела за кухонным столом с чашкой чая в руках.
– Машенька… – начала она виноватым голосом.
Но Мария подняла руку:
– Орися… давайте сразу расставим все точки над «и». Я уважаю вас как мать моего мужа… Но если у вас есть ко мне какие-либо претензии – говорите мне об этом напрямую! Не через Мирослава! Мы взрослые люди – можем разобраться сами без посредников.
– Согласна полностью… – Орися опустилась на стул напротив неё.– И прости меня… Я правда не хотела всего этого… Просто даже представить не могла что всё так повернётся…
– Я понимаю вас… – ответила Мария спокойно отпивая чай.– Но поймите теперь вы меня: это мой дом! И кого здесь видеть решаю только я сама! Если вам что-то не нравится в моей семье – это ваше право конечно… Но это уже ваша проблема – а никак не моя!
– У тебя замечательная семья… – тихо сказала Орися.– Это я была дурочка… мнительная да обидчивая…
Впервые за эти дни Мария искренне улыбнулась:
– Ну раз признаёте это сами… значит половина пути уже пройдена!
Они помирились.
Не сразу конечно…
И далеко не мгновенно…
Но шаг за шагом нашли общий язык.
А когда спустя неделю Мирослав предложил устроить запоздалый новогодний ужин для обеих семей одновременно – Мария согласилась без колебаний…
В субботу их квартира наполнилась голосами родных людей,
смехом,
запахами еды
и ароматом мандаринов.
Орися весь вечер старалась быть особенно доброжелательной с родителями Марии,
а Владимир отвечал ей тем же тоном уважения.
Ярослав больше ни слова не сказал про болячки,
а Матвей носился между взрослыми гостями с бенгальским огнём наперевес…
– Ну что скажешь? Получилось? – спросил Мирослав обнимая Марию за талию после того как гости ушли по домам…
– Получилось… – она кивнула.– Но если ещё раз попытаешься принять решение за меня…
– Больше такого не повторится! – поспешно перебил он.– Клянусь тебе! Мне хватило одного раза чтобы понять: даже Новый год теряет смысл без тебя рядом…
– Молодец… – улыбнулась она тепло прежде чем поцеловать его.– Учишься на своих ошибках…
– Очень стараюсь… ради нас…
И именно в этом «нас» заключалось всё:
прощение,
надежда
и твёрдое намерение никогда больше не ставить чужие прихоти выше их собственной семьи —
той самой семьи,
которую они выбрали сами
и которую теперь защищали вместе…